Книжный мотылек. Гордость (СИ)

Под аплодисменты гостей музыканты, одетые в строгие черные фраки и серые жилеты, слаженно поднялись и поклонились.

— За дирижерским пультом пятикратный обладатель Серебряной Ноты Натан Баренбойм!

Аплодисменты превратились в овацию, и я, привстав на носочки, жадно разглядывала местную знаменитость.

Натан Баренбойм имел весьма заурядную внешность — среднего возраста, среднего роста, с округлившейся от возраста фигурой в таком же форменном оркестровом фраке и серых брюках. Возраст не пощадил и его шевелюру — маэстро сверкал лысиной, обрамленной недлинными седыми волосами. Но как только он взял в руки палочку — все мгновенно переменилось.

Он шел между рядами музыкантов, высоко подняв палочку, и, подобно тамбур-мажору, отмахивал ей ритм. Первым вступил барабан и я улыбнулась, узнавая — это был «Марш Радецкого», шутка Штрауса-отца, способ пусть ненадолго, но объединить людей на паркете и на балконе. Маэстро Натан добрался до своего подиума, но, услышав шум за своей спиной, обернулся с возмущенным выражением лица. Погрозив мгновенно притихшему залу пальцем, он плавным движением отступил в сторону и показал на оркестр, напоминая, что сейчас главные тут музыканты. И тут же, дождавшись конца музыкальной фразы, резко взмахнул руками, сообщая залу, что пора. Зал аплодировал в такт, пока невысокий, смешной человечек, не развел руки в стороны, ладонями вниз, и чуть качнул ими, показывая, что надо остановиться. Добившись же тишины он беззвучно, но очень понятно проартикулировал: «Браво! Бра-во!», так что по залу прокатился смешок.

Отвернувшись к оркестру, маэстро словно потерял к слушателям всякий интерес, но тут же опроверг это, полуобернувшись с суровым и строгим выражением лица. Вглядываясь в слушателей он более всего сейчас походил на учителя, поймавшего школяров на очередной шкоде. Кому-то он даже показал излюбленный жест из двух пальцев героев галавизионных боевиков, означавший «Я вижу» и снова замер. Он стоял нахохлившись, настороженно вглядываясь в зал, чтобы в нужный момент словно взорваться, всем телом давая сигнал к аплодисментам. Рукава фрака задрались, да и сам фрак сбился, сполз назад, седые волосы растрепались и стояли торчком, и, казалось бы, Натан Баренбойм должен был выглядеть смешным и глупым. Он же был богом, он царил над музыкой, над своими музыкантами, и над залом, полным людей, которые с восторгом смотрели на то, как он мечется на своем дирижерском пятачке, больше похожий на случайно залетевшую в дом птицу, которая никак не может выбраться наружу. Я смотрела на Натана, пока, в какой-то момент угловым зрением не увидела справа от нас какое-то движение. Я раздраженно кинула взгляд, пытаясь понять, кто мешает остальным наслаждаться музыкой, и поняла, что расплываюсь в самой глупой и счастливой из моих наборов улыбок. Рауль, также отвлекшийся от оркестра, переводил взгляд с меня на причину беспокойства наших соседей, потом шагнул ко мне ближе, и требовательно спросил:

— Мисс Дюбо, мне кажется, или вы действительно знакомы?

Глава 15

Наверное, мне стоило ответить Раулю на его вопрос, попытаться что-то объяснить, но я не могла отвести глаз от двух молодых мужчин, что целенаправленно пробирались к нам через заполненный людьми зал. Близнецы Петька и Пашка, вернее Петер и Пауль Соло, младшие сыновья барона Хольм. Старшего их брата, Хана, я никогда не видела, но у кузины Сони его имя, почему-то, всегда вызывало нездоровое веселье.

Когда мы виделись в последний раз, близнецы хоть и были еще кадетами Императорской Академии, но уже приковывали к себе девичьи взгляды. Теперь же они стали настоящими франтами. Черные мундиры с обильной серебряной отделкой, смотрелись гораздо богаче того, что был на Рауле. Белые брюки придавали облику парадности. Каштановые кудри, в обычной жизни принимающие форму вороньего гнезда, сегодня были уложены волосок к волоску, бачкам была тщательно придана необходимая форма, но более всего меня поразили усы. Тоненькие усики, которые тоже были тщательно уложены и подкручены на концах. Смех удалось сдержать неимоверным усилием воли. И все же, когда Петер (или Пауль?) добрался до нашей компании, и попытался залихватским жестом в стиле исторических галафильмов подкрутить усы — я не выдержала, и позорно прыснула, уткнувшись носом в букет, и, в очередной раз пожалев, что веер так и остался в моем ридикюле, лежащем на диване рядом с тетушкой.

— Тетушка, позвольте представить вам Петера и Пауля Соло, сыновей барона Хольм с Татуина, друзей нашей семьи. — Начала я процедуру представления братьев заметно оживившейся тете Гасси. — Моя тетушка Агата Дюбо, виконтесса Сен-Мар.

Петер и Пауль синхронно склонили головы и устроили шутливую потасовку за право первому приложиться к тетушкиной руке.

— Милочка, ты и правда их различаешь? — Казалось, внешняя похожесть братьев Соло немало позабавила виконтессу.

Я уже было хотела признаться, что после долгого перерыва, вот как сейчас, мне требуется некоторое время, чтобы понять, кто из братьев — кто, но Петька меня опередил.