Книжный на левом берегу Сены

— Как я тебе завидую, — сказала Адриенна накануне отъезда Сильвии. — Я вообще люблю Лондон, а книжные там выше всяких похвал.

Сильвия предпочла бы не расслышать в тоне подруги ностальгических ноток по ее лондонским дням с Сюзанной, хотя, вспоминая первую любовь, Адриенна не выказала и тени грусти.

— Я буду скучать по тебе, — сказала Сильвия. — Но скоро вернусь, раньше, чем ты успеешь произнести «Шекспир».

— Шекспир, — повторила Адриенна и хихикнула.

Сильвия вскинула бровь, и обе рассмеялись.

— Скорее возвращайся домой, mon amie.

Что это? Уж не румянец ли на щеках Адриенны? Она покраснела? И что заставило внезапно охрипнуть ее голос — не желание ли?

— Конечно. Обещаю тебе.

Возможно, оттого, что в поезде и на пароме на пути в Лондон Сильвия столько раз проигрывала в памяти тот разговор, а может, ее ум особенно занимали названия книжных магазинов с тех самых пор, как Адриенна переименовала свой, но случилось так, что в первый вечер же в Англии, ложась спать, она придумала превосходное название для своей лавки: «Шекспир и компания».

В конце концов, старина Уильям, насколько ей было известно, никогда не выходил из моды.

Лондон поливал ее дождями и изматывал. Она посетила прославленный книжный магазин Элкина Мэтьюса[31] на Корк-стрит и, изо всех сил стараясь не забрызгать его тома каплями с волос и платья, попросила у него новейшие произведения Эзры Паунда, Джеймса Джойса и Уильяма Йейтса; про последнего она слышала, что он квартирует где-то по соседству. Мэтьюс, причудливо старомодный в своей потрепанной куртке и со встопорщенными бакенбардами, оказал Сильвии прием в высшей степени дружелюбный.

— Так вы, как я погляжу, любите новую литературу, — заметил он, выкладывая на стол перед ней десяток томов.

— О да. Мои друзья в Париже просто мечтают прочитать и другие произведения этих авторов, так что в своей новой лавке я намерена предлагать все лучшее и самое новое из американской и английской литературы.

Морща лоб, он пристроил монокль между щекой и лохматой бровью.

— Магазин англоязычной книги, говорите? Во Франции-то?

Сильвия энергично кивнула.

— Бог ты мой.

— Знаю. В этом я буду первой.

— Надеюсь, у вас имеется запасной план.

— Думаю, мои дела пойдут гладко.

Но старик по-прежнему смотрел на Сильвию озадаченно, и столько отеческой тревоги светилось в его взоре, что она поспешила прибавить:

— Но я собираюсь предлагать и кое-что из классики. Правда, одни только новые издания мне не по карману, и я собираю книги по букинистам.

— Очень мудро.

— Впрочем, мое сокровенное желание — найти несколько рисунков Уильяма Блейка[32]. Знаете, из тех, что он подготовил для издания своих «Песен невинности и опыта».

Мэтьюс торжественно воздел к потолку указательный палец и, ни слова не говоря, скрылся в подсобной комнате.

«Ах, эта подсобная комнатка при книжной лавке, — в радостном предвкушении думала Сильвия. — Скоро и у меня появится такая, собственная!»

Между тем вслед за явственными звуками возни и одним звонким — КЛАЦ! — послышалось шарканье ног, и Элкин Мэтьюс снова появился в поле зрении Сильвии, держа в руках два небольших рисунка в гладких деревянных рамках, выкрашенных в черный цвет. Он медленно развернул их к Сильвии, и она тотчас же безошибочно распознала руку Блейка. Краски сохранились превосходно, даже нисколько не выцвели.

От волнения Сильвию замутило.

— Они великолепны, — выдохнула она. — Но увы, боюсь, я не могу позволить себе такой роскоши.

— Блейк нынче не в моде. — Пожал плечами Мэтьюс и назвал цену, за которую был готов уступить Сильвии рисунки.

О, это не случайная удача, так предначертано. «Шекспира и компанию» ожидает успех — иначе и быть не может при таком-то счастливом начале. К тому моменту, когда она вышла из «Элкин Мэтьюс лимитед», нагруженная сумками и связками книг, дождь уже перестал — не иначе как под действием той же магии, что принесла ей рисунки Блейка, — и мокрый город заблистал в ярких солнечных лучах. А спустя неделю, в Париже, когда она распаковала посылку от матери и обнаружила там три бесценных листка рукописи самого Уитмена, хранившихся на их семейном чердаке, Сильвия уверилась, что изливающийся на нее поток волшебных щедрот не иссякает.