Книжный в сердце Парижа

Молодой мужчина держит в руках такую высокую стопку книг, что она почти полностью закрывает ему обзор, при этом ногой он подпирает открытую дверь магазина.

– Что нужно сделать? – интересуюсь я.

– Есть два варианта… – Лица парня хоть и не видно, но можно догадаться, что он улыбается.

– Okay, be…[21] – Я снимаю со стопки половину книг.

– Мерси, – говорит он, кладя оставшиеся книги на землю, но не убирая ноги из дверного проема.

На нем твидовый берет, из которого выглядывают несколько светлых прядей, белая футболка с V-образным вырезом, испачканная чем-то похожим на кофе, и широкие вельветовые брюки не по размеру. Вместо ремня у него розовая атласная лента, на ногах стоптанные башмаки, один из которых развязан.

Я так и стою с книгами в руках. У меня слишком узкая юбка, поэтому я не могу нагнуться и положить их на тротуар, как это сделал он.

– Придержи дверь. – В конце фразы нет ни слова «пожалуйста», ни вопросительной интонации.

Я локтем не даю двери закрыться, а он скрывается в магазине, выносит еще одну стопку и тоже кладет ее на тротуар. Забирает у меня из рук книги и складывает их вместе с другими.

– Идем, поможешь мне, – зовет он, возвращаясь.

Судя по внешности и акценту, он скандинав. Я бы хотела ему помочь, но тетя будет здесь с минуты на минуту, да и пыль при псориазе вредна… Как сказать «псориаз» на английском?

Я указываю на чемодан.

– Не хотелось бы оставлять его без присмотра, – объясняю я. И это не просто предлог. Не хватало еще остаться без зубной щетки, пижамы и аптечки. Да и серьги фламенко мне тоже дороги.

– Подопри дверь чемоданом, – говорит он. – Тогда мы сможем легко ходить туда-обратно.

Пока он выжидательно на меня смотрит, я начинаю понимать: должно быть, произошло недоразумение. Объясняю, что не работаю в магазине и что, скорее всего, он принял меня за кого-то другого. Он разражается смехом, снимает и снова надевает берет.

– Знаю, просто ты выглядишь как добрая самаритянка.

Я тащу чемодан к входу и ставлю его у двери. Какие еще у меня есть варианты? Небольшие физические упражнения помогут сжечь только что полученные из сахара калории, а что касается псориаза – не думаю, что в мире перестанут производить средства для автозагара.

Солнце проникает в магазин через окно витрины, освещая тысячи книг, которыми уставлены стены от пола до потолка. Все какое-то кособокое (даже пол!), но в этом художественном хаосе чувствуется определенный порядок. Пахнет библиотекой и Парижем. Тамбур у входа загроможден стеллажами на колесиках. Мы выталкиваем их один за другим на улицу.

– Почему ты заговорил со мной по-английски? – спрашиваю я парня в берете.

– Мы все здесь говорим по-английски, ведь мы продаем книги только на английском языке.

Я даже не обратила внимания. В самом деле, учитывая название магазина, это логично.

– Тем лучше, смогу попрактиковаться, – говорю я, испытывая внезапную ностальгию по Present Continuous, отрицаниям и притяжательному падежу.

– Ты хорошо говоришь по-английски.

Я вспоминаю мисс Ринальди, американку итальянского происхождения с неприятным запахом изо рта, которая давала мне частные уроки, когда я была маленькой; английскую школу, куда мама водила меня по средам после обеда и где у меня всегда болел живот; занятия с репетиторами в лицее; каникулы с классом в Дублине, когда я проговорилась, что мои одноклассники курят, и родители заставили меня вернуться домой раньше времени; курс разговорной речи, который мне предложили в офисе в рамках программы повышения квалификация; шесть месяцев разговоров по скайпу, каждый понедельник во второй половине дня, с ирландкой, которая была моложе меня, но уже основала собственную консалтинговую фирму, пока я пыталась скрыть, что только заканчиваю стажировку.

Парень в берете открывает замки на настенных полках рядом с витриной и приподнимает дверцы, выставляя на обозрение подержанные издания. Он возвращается в магазин и включает свет.

– Большое спасибо, – говорит он, выглядывая в дверной проем, – теперь я справлюсь сам.

Переворачивает табличку у входа с «Sorry! We are closed»[22] на «Come in! We are open»[23].

– Пожалуйста, – говорю я шепотом, хотя он слишком далеко, чтобы меня услышать. На этом моя практика английского заканчивается, равно как и физическая активность.

Я сажусь на скамейку и достаю сборник судоку. Свой незаконченный я забыла дома, поэтому купила на вокзале новый. Каждый раз, когда я поднимаю голову и вижу проходящую мимо пожилую даму, сердце начинает биться сильнее, но мадам всякий раз идет мимо, не подавая признаков, что узнает меня.