Кнут

Седой повиновался и увидел, что один из углов лаборатории, от пола до потолка, заставлен коробками с продуктами. Пакетики с шоколадом, коробки с сухофруктами и орехами, россыпи колбас и брикеты копченого мяса образовывали поднимающуюся до потолка пирамиду. Вскрытые упаковки толстым слоем покрывали часть пола.

— Споры перестраивают наш организм. Это заметно даже без специальных анализов. На это также нужны дополнительные ресурсы в виде пищи. Плюс взвинченный в небеса обмен веществ. Сумасшедшая по человеческим меркам регенерация. Если все время есть, становится легче.

— Гха–гъа? — трубка не давала Седому произносить внятные звуки.

— Что?

Седой показал себе на грудь указательным пальцем.

— Ах, ты. Ты другое дело. Твои клетки споры не сумели взять под контроль. Грибница хоть и расползлась по организму, но размножение не происходит. Это как мицелий без плодового тела. Живет, питается, но в итоге он обречен на угасание и смерть. Через легкие в твое тело попадает слишком мало спор, а грибнице нужна постоянная подпитка строительным материалом. А значит, что? Правильно. Значит нужны постоянные инъекции зараженной крови. Ведь, поверь, если проникшая в клетки грибница умрет, ты загнешься вместе с ней. Просто накормить тебя спорами не выйдет — концентрация в воздухе низкая, а для искусственного выращивания мы не успеем создать субстрат.

Трубка снова завибрировала. Седой испуганно покосился, и Елисей поспешил успокоить.

— Это питательная смесь. Она тебе понадобится для выработки крови. Тебе придется работать со скоростью насоса, ты уж извини. Да и твоему организму пища тоже не помешает. Во–первых, обмен веществ у тебя тоже повысился, хотя и меньше, чем у нас. И перестройка организма тоже идет. Но совсем немного. Как будто за одно занятие в спортзале ты получаешь сразу месячный эффект. Хотя это все пока догадки.

— Аыы ыгхакхат хггаоаагахь гхах хагхах?

— Нигматуллин! Дай ему карандаш и бумагу,

Седой старательно вывел: «Что значит, работать как насос?».

Елисей скривился.

— Не придирайся к словам. Нам нужно очень много твоей крови, чтобы нормализовать свое состояние, успеть как можно лучше изучить споры и научиться блокировать их размножение. Оно нас убивает, понимаешь? Каждая клетка под контролем этой заразы начинает производить споры и одновременно меняется сама. И эти изменения, поверь мне, ни к чему хорошему не приведут. Мы уже наблюдаем несовместимые с нормальной работой организма мутации. И чем больше концентрация спор в крови, тем быстрее развиваются изменения.

«И сколько вы выкачаете из меня крови?».

— Столько, сколько сможем. Да не дергайся ты. Все мы здесь нужны друг другу. Споры используют нас для строительства совершенно иных организмов. Ты используешь нашу кровь, чтобы не загнуться. Мы используем твою, чтобы затормозить процессы мутации. Отберите у него бумагу! Я уже сыт тупыми вопросами на неделю! Куда ты дергаешься? Гранин! Арсеньев! Привяжите его и накройте крышкой.

Белые халаты навалились сверху, прижали, пристегнули руки и ноги ремнями и опустили верхнюю половину контейнера. Темнота окутала со всех сторон, скрыв свет, звуки, и запахи. Только стихающая боль в ногах и жгучая звериная ненависть к бесчеловечным методам Алтынова, которые, судя по всему, поддержали все оставшиеся в сознании ученые, включая Романа. Еще бы. Кто сознательно лишит себя возможности прожить еще сутки и, возможно, получить шанс на спасение?

Злость кипела внутри, не подпуская панику, блокируя леденящий страх, не давая терять надежду и ощущение пространства. Секунды сливались в минуты. Минуты, одна за другой, складывались в столбик полного часа. Или нет? Седой слышал, что человек в состоянии депривации теряет ощущение времени. Сколько уже прошло? Сколько крови из него выкачали? Можно было бы считать вибрации трубки, но с каким периодом ее включают? Поймет ли он, если белые халаты решат выдоить его вены досуха? Кажется, кончики пальцев уже холодеют. Или еще нет?

Надо было выходить из зацикленного состояния, и инженер попытался занять мысли чем–то сложным. Мысленно прогнал перед глазами все известные апории. В очередной раз попытался придумать для них стройную формулу, но эта заезженная пластинка всегда заканчивалась слишком быстро. Просчитал в уме массу всех реагентов, которые понадобятся для водоочистки в ближайшую неделю. Пересчитал с учетом оставшегося количества человек. Накинул объемы воды, необходимые для того, чтобы отмыть второй этаж от крови и разбросанных везде мозгов. Добавил еще реагентов, так как вода после уборки окажется весьма грязной. От отчаяния начал воспроизводить по памяти все алгоритмы поиска простых чисел в заданном диапазоне.

Хватило ненадолго. Мысли все время возвращались к бродящим вокруг постепенно мутирующим людям. Десять существ, растерявших от страха мораль и постепенно утрачивающих человеческий облик. С чего Алтынов вообще взял, что он через сутки будет способен открыть контейнер? Или наоборот, был уверен, что не подумает об этом позаботиться, до последнего поглощая кровь недобровольного донора?