Коббл Хилл

Хотя один человек определенно праздновал. Тед Литтл вовсю веселился, поджигая мелкие предметы и бросая их во все еще незажженный костер. Он даже нашел аэрозольный баллончик с репеллентом и, распыляя его, подпаливал струю зажигалкой, которую нашел на школьном дворе.

Тед не мог поверить, что никто не кричит на него.

– Классный трюк, – одобрительно сказала школьная медсестра. – Я рада, что ты чувствуешь себя лучше.

– Сделай это еще раз, – сказала милая мама Шай, хотя это был ее дом.

– Опять! – возмутилась его собственная мама, задыхаясь от прыжков и разводя руки и ноги в стороны. В последнее время она постоянно прыгала. Или делала себе маски для лица. Или выщипывала брови.

В углу его отец курил маленькую фиолетовую трубку, прислонив свой скейтборд к садовой стене.

– Чувак, – к нему подошел волосатый мужчина и потянулся за его фиолетовой трубкой, – твоя песня Omnia Vincit! вызвала у меня желание стать учителем латыни.

Тед поджег еще одну порцию средства от насекомых, потом еще и еще…

Лиам сидел на траве, скрестив ноги, наполовину скрытый кустами рододендрона. Шай заметила его поношенные серые брюки и старые кеды из окна своей спальни и спустилась к нему, чтобы поговорить.

– Мама будет не в восторге – весь сад провонял травкой. Почему ты не поднялся ко мне? Почему ты так странно себя ведешь?

– Ничего не странно, – проворчал Лиам, хотя знал, что так оно и есть.

– Ты не ответил ни на одно мое сообщение. Ты злишься на меня?

– Да… нет… я не знаю, – сказал он несчастным голосом.

– Здравствуй, дочь, – отец Шай стоял над ними с бокалом коктейля; он выглядел крупнее и старше, чем обычно. На его кардигане не хватало пуговицы. – Ты пригласила этого мерзавца, учителя латыни, на нашу вечеринку?

– Папа, – жалобно сказала Шай, – мы с Лиамом разговариваем. Кроме того, весь район здесь. Все нормально. Я могу пригласить кого захочу.

Лиам не сразу заметил мистера Стреко, но теперь смотрел на него, набивающего рот едой, и его выпирающую татуировку. Он тоже не был в восторге от того, что Шай пригласила своего учителя.

– Надеюсь, в следующем году он сделает меня капитаном, – заметила Шай. – Я подумала, что должна приложить к этому усилия.

Мистер Стреко взглянул на них, бросил тарелку с остатками еды в незажженный костер и направился в их сторону, уже протягивая Рою свою волосатую лапу.

– Salve, мистер Кларк. Я просто хотел, чтобы вы знали: я не обижаюсь.

Вялое рукопожатие Роя стало крепче, когда он разглядел нелепую оранжево-синюю татуировку улыбающегося бейсбольного мяча.

– Не приди я тогда, вы не дали бы возможности Шай сыграть на том турнире.

– Папа, – упрекнула его Шай, сидя на траве.

Лиам оценил тот факт, что ее отец, казалось, ненавидел мистера Стреко так же сильно, как и он сам. «Вперед, мистер Кларк!»

– Да, но оказалось, что она отлично играет. Так что теперь она будет выступать чаще, – мистер Стреко вырвал руку из железной хватки Роя и указал на незажженный костер: – Ignis aurum probat.

Шай вскочила на ноги:

– «Золото проверяется огнем». Сенека. Вы писали об этом на страничке в соцсетях.

Рой втянул живот и повертел в руках бокал джина с тоником. Мистер Стреко был точь-в-точь как ученые из его книги, только говорил более вкрадчиво. Он был дьяволом.

– «Золото проверяется огнем», – повторил Рой. – Какая хорошая фраза.

Книга была всего лишь черновиком. Он все еще мог доработать ее.

– Папа, – Шай подражала сдержанному, временами властному тону своей матери. – Почему бы тебе не пойти глянуть, не нужна ли маме помощь.

Он посмотрел на Лиама – тот казался мрачнее обычного. Похоже, Рой прервал любовную ссору.

– Я вас оставляю.

Мистер Стреко попятился к столику с напитками.

– Отличная вечеринка, – сказал он, ни к кому конкретно при этом не обращаясь.

Венди только что налила себе второй, или третий, или четвертый бокал шампанского. Было уже пять часов, и небо начало темнеть. Сад почти заполнился беззаботно болтающими людьми. У работников кейтеринговой компании все было под контролем. Высокий костер был готов. Там были аккуратно сложенные дрова, старая дверь, сломанные стулья, разобранный стол для пикника и чучело «Гая Фокса», любезно предоставленное другом Роя, Таппером, и его крайне странной, чрезвычайно высокой женой-художницей. «Гай» был широкоплечий, желтоволосый, с оранжевым лицом из папье-маше, одетый в легковоспламеняющийся блестящий серый двубортный костюм с синим галстуком. Он очень походил на недавнего президента, чье имя никто не произносил вслух. Под мышками чучела продели веревку и подвесили его к ножке перевернутого стола для пикника; оно беспомощно болталось, опустив голову и ссутулив плечи. Прежде чем разжигать костер, Венди попросила Роя вкратце объяснить, что означает эта ночь. Он ответил, что в этом нет необходимости, однако Венди не хотела, чтобы соседи решили, будто они спятившие огнепоклонники, да еще и преступники (учитывая предстоящий фейерверк). Она собиралась напомнить, чтобы Рой сказал несколько слов, но он был поглощен разговором с Таппером и Элизабет Полсен, поэтому Венди держалась в стороне.