Коббл Хилл

Стюарту захотелось обнять ее. Нечто в ее тяжелом бруклинском акценте и прокуренном голосе, говорящем что-то про «открытые сердца», заставило его почувствовать себя сентиментальным. Может, дело было в огромном количестве тетрагидроканнабинола в его организме от травки, которую они с Мэнди постоянно ели и курили, или, возможно, все дело в присутствии медсестры Пичес в этом залитом солнцем классе – у нее виднелись ямочки, несмотря на все ее попытки нахмуриться.

– Давайте, ребята, – сказала она, – Лиам, почему бы тебе не начать?

Лиам посмотрел на маму, потом на миссис Уотсон и снова на ковер. Тед и его одноклассники нетерпеливо ерзали на стульях. У половины из них были остатки еды на рубашках и развязаны шнурки на ботинках. В кабинете стоял спертый воздух.

– Да. Итак… – Лиам посмотрел на класс, полный мальчиков и девочек. В каждом классе он знал минимум троих из десяти мальчишек благодаря своей внешкольной работе в «Бруклинском стратеге», что делало происходящее еще более унизительным. – Хм.

Стюарту пришло в голову, что сын не унаследовал ничего от своей матери. Он был неуклюж и нерасторопен, как и его отец.

– Итак, я и мои друзья… – Лиам посмотрел на остальных троих мальчиков, которые отводили глаза, – мы болтались на школьном дворе. Ночью, когда на улице было темно. И мы нашли бутылку водки, которую кто-то оставил под горкой. А водка – это в основном спирт, который легко воспламеняется, так что это навело нас на мысль.

В других классах Лиам не вдавался в такие подробности, но утро измотало его до предела. Он заколебался: что он тут делает, читает лекцию для юных поджигателей? Боже, он идиот.

– М-м-м, кто-нибудь из вас хочет что-то добавить?

Черный Райан слегка покашлял:

– Сначала мы не делали ничего плохого, просто тусовались. Но потом нам показалось, что будет здорово снять видео с пламенем, льющимся с горки. Так что мы…

– Я сделал это. Это была моя идея. – Брюс шагнул вперед, засунув руки в карманы джинсов, его странные глаза выпучились. Звучало так, словно он хвастается. – Я вылил водку на горку и поджег ее.

Райан пнул ковер носком своих кед Converse.

– И я снял это на видео. Мы собирались выложить его на YouTube. Но потом листья начали гореть, и резиновые коврики на земле расплавились, и маленькое деревце загорелось, и…

– …и нам очень жаль, – нетерпеливо перебил его Брюс.

– Нам очень жаль, – сказал Черный Райан.

– Да, так и есть, – согласился Райан.

– Мне очень, очень жаль, – пробормотал Лиам, радуясь, что все почти закончилось.

– Спасибо, ребята, – перебила их Пичес. – Всегда трудно признать, что ты сделал что-то не так. – Она снова повернулась к классу: – Эти ребята будут помогать школе несколько дней в неделю вплоть до самых каникул, так что вы будете повсюду их видеть.

Класс зааплодировал без всякой видимой на то причины – почти каждый класс аплодировал, – а потом все одновременно заговорили. Все, кроме Теда, который поднял руку.

– Тик-так! – закричала миссис Уотсон.

– Яблочное пюре! – крикнул в ответ класс и замолк, сидя на своих стульях.

– У Теда есть вопрос, – сказала учительница. – Мы слушаем, Тед.

Стюарт уставился на сына. В других классах вопросов не было.

Лиам взглянул на маму, ища помощи, но она улыбалась мальчику, который поднял руку. Мальчика звали Тед. Он был милым ребенком. Лиам учил его игре «Колонизаторы» в «Бруклинском стратеге».

Тед опустил руку. Он сидел c ровной спиной и, казалось, не нервничал из-за того, что будет говорить перед всем классом, группой взрослых и мальчиков старше него.

– Вам было весело, ребята? – спросил он.

Лиам покачал головой. Та ночь не была веселой. Это оказался настоящий кошмар. Но остальные мальчишки посмеивались.

– Да, – ответил Черный Райан, слегка улыбаясь, – это было довольно весело.

Пичес сердито посмотрела на него, и он откашлялся.

– Во всяком случае, на несколько секунд. Мы не хотели испортить всю детскую площадку.

– Огонь был потрясающий, – сказал Брюс. – Не могу отрицать.

– Да, – согласился Райан. – Это было довольно круто.

Пичес нахмурилась. Все пошло совсем не так. В этом не было ничего крутого.

– Ну что ж, из-за того, что они весело и круто провели время, вам всем придется на переменах и после школы играть на крохотном пятачке, пока мы не починим нашу детскую площадку. А ремонт может продолжиться до весны или даже до следующей осени. Ну как, круто? – спросила она.

– Совсем не круто, – заметил Стюарт. Он впервые заговорил за все это время.

Все взгляды были обращены на Стюарта.

«Сжигать это дерьмо было смешно,
                                       но лишь до первых взбучек.
Ваш классный трюк разозлил моих сучек!»

– Огонь – это плохо, – не подумав, продолжал он, уже понимая, что говорит не то. В огне не было ничего плохого; огонь был офигенно прекрасен. – Плохо, когда в огне сгорает чужая собственность.

– Мой папа разозлился, когда садовник сжег листья у нас на заднем дворе, – заговорила Лили Ван Дьюзен. Ее семья жила в доме на углу Томпкинс-авеню и Дегро-стрит, очень удачно расположенном, на зависть соседям.