Коби Брайант. Философия игры и жизни легендарной Черной Мамбы

«Когда мы в средствах массовой информации спросили об этом, он был очень раздражен, – вспоминал Говард Бек. – Его всегда беспокоило, что эти мелочи, эти жизненные перемены или небольшие стилистические изменения, так или иначе превратятся в новости. Мы просто спрашивали, потому что нам это было любопытно. Он был чувствителен к этому, возможно, потому, что так много сделал, чтобы создать такой безупречно чистый образ. Как будто он чувствовал, что это было необходимо, потому что безупречно чистый образ просто больше не подходил ему, потому что он вырос из него, может быть, потому что он не думал, что это хорошо ему послужит, может быть, потому что он не думал, что его достаточно уважают, и, кстати, в этом он будет прав. Слишком многие люди тогда были захвачены образами Айверсона, просто мыслями об Айверсоне. Так что в этот момент, намеренно или просто в качестве личностного роста, личной эволюции, Коби действительно взял более жесткий тон, как на площадке, так и в отношении средств массовой информации в определенные моменты».

Со своей обувной компанией он тоже стал держаться более жестко. Он начал приглашать Лейн на свои дизайнерские встречи с Питером Муром, который продвинулся в концепции дизайна «Ауди» для следующей модели кроссовок Брайанта до такой степени, что они не просто выглядели как автомобиль, но и казались сделанными почти как он, с панелями, закрывающими шнурки. «Ей вообще не нравился “Адидас”, – вспоминал Мур. – Она не считала, что “Адидас” – это круто. Она не думала, что “Адидас” привлекателен для городского парня. Такие дела».

Лейн, казалось, была сосредоточена на хип-хопе как культурном, дизайнерском идеале, как и Брайант, который в то время, был озабочен популярностью Айверсона и все еще хотел импонировать детям из городских кварталов.

И не помогло, что с самого начала «Адидас» столкнулся с производственными проблемами, пытаясь изготовить новую обувь. «Были вещи, которые в то время были неслыханными, – вспоминал Мур. – Здесь нет швов. Там были панели, которые как бы сварены вместе. Они были жесткими, как доска».

В конце концов, «Адидас» выяснит, как наладить производство этой модели, но не успеет к сезону продаж, и модель будет совсем некстати для своей молодой рекламной модели. Брайант мучился. Большую часть сезона он проводил в мучительных усилиях, чтобы ему было удобнее в своих новомодных кроссовках, точно так же, как и пытался найти способ наладить свою семейную жизнь.

Почти никто в «Лейкерс» и вокруг них не знал, через что ему пришлось пройти, хотя со временем даже самые близкие его союзники стали тихо перешептываться о нем, как о парне, застрявшем между двумя очень трудными людьми, его матерью и Ванессой Урбиетой Корнехо Лейн.

Борьба за власть

В течение многих лет Джерри Уэст угрожал покинуть «Лейкерс». Конечно, он был слишком одержим ими, чтобы на самом деле сделать это. В конце концов, после многих лет недооцененности он получил свою крупную сделку от Джерри Басса. Но когда «Лейкерс» пробились в плей-офф 2000 года, снова просочились слухи, что великий Джерри Уэст покинет команду. По всей вероятности, Уэст чувствовал себя довольно обиженным, потому что его большая новая зарплата была несопоставима с миллионами, которые Басс платил Филу Джексону. Команда просто не собиралась раздавать такие деньги неиграющему персоналу.

Конечно, кто-то должен был уйти, и обстоятельства указывали на Уэста, который мало времени провел с командой с Джексоном в качестве тренера. Сам Джексон этого и добивался, тихо применив то же самое правило, которое он использовал в «Чикаго», чтобы держать руководство команды подальше от игроков. А именно, он постановил, что только члены команды, но не руководство, могут ездить в командном автобусе. Это помогало держать на расстоянии не только Уэста, но и генерального менеджера Митча Купчака и Джима Басса, сына владельца, который начал работать в руководстве. Руди Гарсидуэнас отметил, что Купчак, бывший игрок «Лейкерс», в основном игнорировал это правило и садился в автобус, когда ему этого хотелось.

Правление Джексона в «Чикаго» было воспринято как раскол, и по аналогии будет тихий, но серьезный раскол и в «Лос-Анджелесе». К весне Уэст, казалось, полностью оторвался от происходящего. Он приходил на несколько игр плей-офф, но держался в стороне от многих других, доверяя то одному, то другому товарищу держать его в курсе событий с помощью звонка на мобильный телефон.

Тем не менее Уэст все еще время от времени общался с Брайантом и О’Нилом, что, по словам сотрудников, Джексоном было расценено как попытка подорвать его усилия.

«Фил всегда чувствовал, что Уэст болел за проигрыш “Лейкерс”, когда Фил был там», – объяснил Чарли Розен, давний друг Джексона, доверенное лицо, соавтор и бывший помощник тренера. Розен описал Уэста как человека, недовольного тем, что Джерри Басс предоставил Мэджику Джонсону миноритарный контроль мяча в команде, но никогда не давал Уэсту такой же награды за его десятилетия преданности команде.