Кочевая кровь

В том, что нас ждет жесткое противостояние с цыганами, никто не сомневался. Все разговоры про выдержку и самообладание – это так, для приличия, для красного словца. На самом деле как только словесная перепалка между ментами и цыганами перерастет в физическое соприкосновение, тут же начнется неконтролируемая драка. И дело тут не в цыганах и не в милиционерах. Драка – это неизбежный результат столкновения двух сторон, имеющих разные цели, помноженный на мгновенно возникающую личную неприязнь.

«Сегодня будет славная буча! – думал я сквозь дремоту. – Сегодня одними оторванными погонами не отделаемся».

На железнодорожном вокзале было безлюдно. Всех пассажиров, кроме ожидающих посадки на поезд Алма-Ата – Томск, удалили на привокзальную площадь. Буфеты закрыли, в окошечках круглосуточно работающих касс появились таблички «Перерыв». Отъезжающих пассажиров выстроили в нестройную колонну. Они должны были произвести посадку в первую дверь первого вагона, а там уж разобраться по составу, кто куда купил место. У входа на вокзал выстроились машины «Скорой помощи». Даже пожарную автоцистерну подогнали. Возле нее прохаживались пожарные в военной форме. Гражданским огнеборцам участие в предстоящем карантине не доверили.

На перроне штабные офицеры построили всех приехавших милиционеров в две шеренги, проверили явку личного состава. По команде Орехова участники предстоящей обороны вокзала разбились на тринадцать групп заслона, резерв и шесть мобильных групп. Количество групп заслона соответствовало количеству выходов из трех пассажирских вагонов, идущих в конце поезда. Мобильные группы должны были прикрывать все остальные пассажирские вагоны со стороны перрона. Резерв из десяти человек Орехов планировал бросить на место возможного прорыва. Старшим групп заслона тыловики под роспись раздали баллончики со слезоточивым газом «Черемуха». Я свой баллончик тут же отдал Айдару. По моему личному плану он должен был действовать во второй линии, прикрывая нас с Горбуновым. Меркушину я отвел роль оперативного резерва.

– Ну что, готовы? – осмотрев свое воинство, спросил Орехов. – Состав прибывает через десять минут. Где наши «больные»?

Из вокзала на перрон вышли двое небритых, одетых в рабочие куртки мужика. За ними следом – врачи в белых халатах, санитары с носилками, железнодорожные служащие в синей форме.

– Про гостя номер один все помнят? – спросил Орехов. – Смотрите не упустите его.

Под «гостем № 1» был зашифрован прибалтийский корреспондент. Сколько нам говорили про него, но никто так и не разъяснил, что же с ним делать при встрече. Я так понял, что если у корреспондента будет с собой фотоаппарат, то его надо ненавязчиво разбить, а самому агенту ЦРУ пару раз врезать по печени, чтобы на всю жизнь запомнил наше сибирское гостеприимство.

– Ну что, пошли? – спросил Васильев. Ему, начальнику ОУР Кировского РОВД, доверили руководить всеми силами со стороны подъездных путей.

– Пошли, ребята! – отозвался Лиходеевский. В руке у него, как у фокусника, буквально из ниоткуда появилась телескопическая миниатюрная дубинка М-65. Где он ее достал? Я такую дубинку только в школе милиции, в кабинете спецтехники видел.

Медленно, нудно и тягуче (как дни в больнице) потянулись минуты ожидания. Я сунул в зубы уже десятую сигарету за утро, прикурил и вспомнил Верх-Иланск.

«Как там спокойно жилось! Ни цыган, ни вокзалов. Кража двух кур – уже событие, а здесь что ни день, то десяток преступлений, только успевай раскрывать».

– Разбились на группы! – крикнул с перрона Орехов. – По радиосвязи сообщили, поезд подходит!

На перроне засуетились основные группы прикрытия. Мы и оперативники из Ленинского РОВД разбрелись вдоль железнодорожного полотна. У нас была вторая линия обороны: вначале цыгане попробуют высадиться на перрон и только потом откроют двери с противоположной стороны вагонов. С нашей стороны будет шесть дверей, по две на вагон, и еще один выход с торца последнего вагона. Мой вагон предпоследний. Мой выход второй от головы состава. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, будут блокировать первый выход из последнего вагона опера из Ленинского отдела. Косте Лиходеевскому достался мой же вагон, но передние двери.

– А-а-а! – завопил кто-то на перроне. Все как по команде посмотрели в его сторону. Кричал один из «больных».

– Вот вам, падлы легавые! – вопил «зараженный» гражданин. – Прощай, Родина! Товарищи, не поминайте лихом! Хрен вам всем, козлы! Умру, но не забуду мать родную!

Мужик в спецовке сунул два пальца в рот, и из него фонтаном изверглась кровавого цвета жидкость. «Падай на землю, сволочь!» – закричали на «зараженного» менты. Мужик нехотя лег в кровавую лужу. Второй «зараженный» без лишних напоминаний присел на корточки. Его тошнило более интеллигентно.