Кочевая кровь

– Все было «до» и было «после». Когда меня познакомили с Наташей, я понял, что она подыскивает себе мужа: годы подошли, ребеночка захотелось. Какая там любовь! Ей был нужен муж, а мне – жена. При таком раскладе зачем в ЗАГСе кулаками махать? Не с тобой изменит, так с другим. Не сейчас, так потом. Погоди немного: родит Наташа, окрепнет, отправит ребеночка в детский сад и начнет искать развлечений. Так все живут, и ты так будешь жить, когда женишься.

– Во, видел? – я показал Меркушину неприличный жест. – Меня с собой не равняй. Я живу и буду жить по своим законам. Что для тебя норма, то для меня – условность, а я враг условностей, я презираю их. Я жил с Наташкой, жил с ее сестрой, и я любил их: вначале одну, потом другую, и я был искренен в своих чувствах. Другое дело, что у меня ветер в голове и я подчас сам не пойму, чего хочу. Наталья быстрее меня поняла, что я не успокоился и все еще чего-то ищу. Поняла и показала мне на дверь. Все, это был конец: хлеб разломился, крошки упали на пол, мышки крошки съели – любовь прошла, и нам незачем больше встречаться. В одну реку дважды не входят. Оставь, Леня, дурные мысли. Быть может, Наталья не любит тебя, но она порядочная женщина, в трудную минуту мужа не бросит.

– Вернись к ней, так будет лучше для нас для всех, – предложил Меркушин.

– Отличная мысль, Леонид! Ты сам до этого додумался или подсказал кто? Давай отбросим в сторону все, что я говорил о себе и о Наталье. Предположим, что с первого раза до тебя не дошло, что мы расстались раз и навсегда. Давай посмотрим на твое предложение с другой стороны, с житейской: я возвращаюсь к Наталье, и она с распростертыми объятьями принимает меня назад. Проходит два месяца, и в нашей семье появляется ребеночек. Твой ребенок, Леня, не мой! Я что, должен до старости твоего отпрыска воспитывать? Даю тебе твердую гарантию: я в состоянии наштамповать своих собственных детей столько, сколько захочу. Зачем мне твое дите, не подскажешь?

– Женятся же люди на женщинах с детьми, – не-уверенно возразил он.

– Женятся, спору нет! – вскочил я с кровати. – Но женятся либо в силу обстоятельств, либо по большой любви. Я тебе весь день талдычу, что я не люблю Наташку, а ты, как вижу, не хочешь этого понять! Я не вернусь к ней, я не хочу наступать на грабли, которые уже били меня в лоб! Синусоида сделала изгиб, поезд ушел, обратный реверс в локомотиве не работает. Ребеночек уже зачат, он уже ножками ей в живот стучит, наружу просится, а ты предлагаешь мне ему отцом быть? Леня, ты же инертный, как амеба, что тебя в браке не устраивает? В цыганку влюбился? Пройдет. Очень скоро пройдет.

– Я не вернусь к Наташе, – безапелляционным тоном заявил он.

– Молодец! Ты поступаешь как настоящий мужчина – не оставляешь беременную женщину одну, меня к ней посылаешь. Разуй глаза и посмотри вокруг! Ты что, собрался на малолетней маагутке жениться? Ты, Леня, идиот, каких свет не видывал. Ты и Айгюль – антиподы, вам никогда не быть вместе. Даже если сейчас между вами полыхает самая пылкая любовь на свете, она погаснет, как только наступит праздник весны и твою возлюбленную насильно выдадут замуж. Ты знаешь, в чем суть праздника весны? Ты знаешь, что означают слова «романипэ» и «карабут»? Куда ты суешься, Леня? В Средневековье? На что ты рассчитываешь?

– Я люблю ее, – прошептал Меркушин.

– Что толку с твоей любви? – наседал я. – Кроме чувств всегда есть окружающий мир, и в этом мире вам не быть вдвоем. Ты – чужак для маагутов, они никогда не возьмут тебя в племя. Твоя кровь для них – дерьмо! Посмотри на мою губу. Маагуты вовсе не безобидное сборище недоумков, за свою женщину они тебе головенку свернут и не поморщатся.

Я внезапно успокоился, взял стул, сел напротив гостя.

– Как профессионал спрашиваю: сколько ей лет?

– Зачем тебе это? – насторожился он.

– Леня, если девчонка не достигла половой зрелости, ты за нее можешь в тюрьму сесть. Это маагутам можно жениться на сопливых девчонках, с тобой такой номер не пройдет. Сколько ей лет?

– Пятнадцать. У нее все нормально с половым развитием.

– Не будь таким уверенным. Если у девочки грудь выросла и попа округлилась, это еще не значит, что она уже достигла возраста деторождения. Я сталкивался с некрасивой ситуацией, когда девочка была крупных габаритов, год с мужиком жила, а там, внутри, к зачатию еще готова не была.

– Я же не собираюсь завтра детей заводить, – уже увереннее возразил он. – Можно подождать, пока она повзрослеет.

– Едем дальше. Она читать-писать умеет или только имя на стекле вывести способна?

– Читает по слогам, пишет печатными буквами. Она никогда в школе не училась, но это не беда, я научу ее всему.

– Давно в тебе Макаренко проснулся? Ты, Леня, сходи в зоопарк, укради там обезьяну и начни свой путь в педагогику с нее. Так ведь правильнее будет, Леня: на обезьянах вначале надо потренироваться, а уж потом девчонку из Средневековья в ХХ век тащить.

– Она совсем не глупышка. Если бы ты с ней поговорил…