Кочевая кровь

– Нет, не то! – возразил я. – В таборе все играли как по нотам. Энергия здесь ни при чем. Скорее всего, старуха решила вызвать «огонь на себя» и отвлечь нас от кого-то из членов своей семьи. У Айгюль есть способности контактера?

– Она всего лишь придаток контактера, но мнит себя сильной личностью. Завтра, когда вы будете ее допрашивать, она попытается выплеснуть на вас свою энергию и очаровать кого-то из вас. Посмотрим, кого она изберет для своего колдовства. Кстати, кстати! Увлекшись Зульмат, я позабыл кое-что рассказать вам об Айгюль. Девочка уже пережила апофеоз любви.

– С кем? – изумились мы. – С Меркушиным?

– Не знаю. Айгюль на контакт не идет, а я не медиум, чтобы видеть невидимое.

– Завтра я раскручу ее, – уверенно заявил я.

– Ты лучше пистолет найди, – съязвил Малышев.

– Пистолет я найду, девку раскручу. Они у меня всем табором заплатят за шаровую молнию. Вы посмотрите на меня: я же в форме сижу, у меня вся одежда в негодность пришла. Вчера я был в фирменной «Монтане». Я берег ее много лет и вчера, под дождем, ухряпал джинсы так, что теперь их в приличном доме вместо половой тряпки стыдно использовать.

Альберт Львович засмеялся.

– Мне нравятся метафоры Андрея Николаевича! Про его энергетический бой с шаровой молнией я догадался после сравнения молнии с сердцем дракона. Вырванное из груди чудовища животрепещущее сердце – это хорошо сказано! Рука сама тянется к копью, чтобы поразить его.

– Коли мы прошлись по теоретической части, то давайте уделим внимание практике, – предложил Малышев. – Как они обработали Меркушина?

– Он сам их нашел, – ответил военный полковник. – Влюбленный Меркушин как узнал, что маагуты встали табором на свалке, тут же побежал к ним. Энергетическая любовь требует постоянного подогрева, одними воспоминаниями об апофеозе ее не накормишь.

– Откуда у него появился дар к рисованию? – спросил я. – Леня раньше только примитивные домики в блокноте рисовал, а тут так Айгюль изобразил – просто закачаешься!

– В каждом человеке заложены безграничные способности к творчеству. Каждый человек – скрытый талант. Дар к рисованию у Меркушина – это побочный продукт воздействия на него энергии старухи Зульмат. Дело случая! Мог бы петь начать или стихи сочинять.

– Про куклу. Теперь я спрошу про куклу. – От возбуждения я не мог усидеть на месте, мне захотелось действовать, и действовать немедленно. – Айгюль для Меркушина сделала тряпичную куколку. Могла старуха Зульмат зарядить своей энергией эту куклу?

– Зарядить биоэнергией неодушевленный предмет нельзя. Кукла использовалась Айгюль как фетиш, как напоминание о себе. Была бы она цивилизованная девушка, подарила бы свою фотографию или платочек, а так решила куколкой обойтись. Что было под рукой, то и подарила. Отобрала у младших детей игрушку и выдала ее за свой сокровенный подарок.

У Малышева зазвонил телефон. Я вздрогнул. Я сразу же понял, кто это звонит.

«Сколько сейчас времени? Восемь часов вечера? Мать его, мы совещаемся уже пять часов подряд! Пять часов пролетело как один миг».

– Жена Меркушина звонила, – закончив говорить по телефону, сообщил Малышев. – Она утверждает, что ты обещал сегодня навестить ее, а сам не пришел. Еще она жалуется, что муж у нее в больнице, а никто из сослуживцев не хочет прийти, проведать ее, помочь по хозяйству.

– Давайте я к ней спортсмена отправлю! – предложил я. – С него все равно толку никакого нет, пускай для Натальи Михайловны за хлебом бегает.

– Скоро ей рожать? – поинтересовался Васильев.

– В конце июля. Дай бог, Меркушин к этому времени оклемается.

– Ты поедешь к ней? – требовательно спросил Малышев. – Если поедешь, я тебе свою машину дам.

– Никуда я не поеду! У меня завтра трудный день. Я что, Наталью не знаю, что ли? Она капризная стала до невозможности. Чуть что не так, на оскорбления переходит, – я встал, по-ленински вскинул руку. – «Меня блевать от одного твоего вида тянет!»

– А, так это ты с ней о рвотном рефлексе поговорить хотел? – догадался начальник милиции. – Тогда понятно. Поезжай домой, отдохни. Я к Наталье Михайловне сам съезжу, послушаю, какие негодяи у меня в коллективе работают.

– Позволю себе высказать одно наблюдение, – поднялся с места Альберт Львович. – Если жена не берет фамилию мужа, то она внутренне считает его чужим человеком, временным попутчиком. Актрисы и поэтессы не в счет, а для остальных жить под девичьей фамилией – это демонстрировать свое пренебрежение к супругу. Что, товарищи, до завтра?

Мы попрощались и разъехались кто куда.

Глава 24. Слабое звено