Кочевая кровь

Маагут не понял, что значит «заниматься любовью». Мы на пальцах объяснили. Он засмеялся:

– Когда я хочу заняться с женой любовью, все в палатке спят.

– А если кто-то не спит? – упорствовал Иван.

– Так не бывает! – заверил Салех. – Когда я кашляну в кулак три раза, все спят и не шевелятся.

– А если твой старший сын захочет заняться любовью? – прикинувшись простачком, спросил я.

– С кем он займется любовью? – усмехнулся бородач. – Если он женится, то у него должен быть свой дом. У меня в палатке только я могу заниматься любовью, и никто больше.

Поговорив с Салехом еще с полчаса, я распорядился отпустить его. Пускай идет в табор, празднует День весны. Все равно он нам ничего о гибели своего брата не скажет. Покойный барон для него уже перестал существовать.

– Второго брата звать? – спросил Айдар.

– Он дал такие же показания? – поинтересовался я. – Пускай валит на свалку. Давайте лучше займемся слабым звеном – младшим сыном барона.

«Младший сын» барона, Мехмон, был вторым по старшинству мальчиком в семье. Всего у барона было четверо сыновей и две дочери: родная и приемная, Айгюль. С дочерьми барону не повезло. Калым с их замужества сытую старость ему не обеспечит.

Мехмону было тринадцать лет. По маагутским меркам, сложный переходный возраст – пахать на папашу уже надоело, а жениться еще рано. Это примерно как состояние обычного советского парня перед самым призывом в армию: все для тебя временно, никто тебя всерьез не воспринимает. «Вернешься из армии, поговорим!»

– Садись, Мехмон! – я указал парню на табурет. На обычный стул, обитый материей, мы сажать его не решились. Кстати, дядя его тоже на табурете сидел.

– Мехмон, где пистолет? – строго спросил я. – Кто ударил моего лучшего друга по голове?

– Я ничего не знаю, – заученно ответил паренек.

– Куда делся труп твоего отца?

– Не знаю. Начался дождь, я зашел в палатку, его тело исчезло.

– Понятно. Я арестовываю тебя, Мехмон! – серьезным тоном сказал я.

– А вот хрен тебе, легавая падла! – пацан показал неприличный жест. – Ты мне ничего не сможешь сделать, мне всего тринадцать лет. Мне в камере все рассказали, так что меня теперь вокруг пальца не обведешь!

– Заметь, Иван, – обратился я к Горбунову, – как он хорошо говорит по-русски. Какие метафоры! «Я теперь стреляный воробей, меня на мякине не проведешь!»

– Молодой человек, – вмешался в разговор спортсмен, – как вам не стыдно так вести себя?

Паренек ответил ему отборным матом. Мы засмеялись.

– Родион, ты сиди и слушай. Мы же тебя не учим, как на лыжах бегать, вот и ты не суйся, куда не просят.

– Мехмон, – я сел напротив маагута, – слушай расклад. По нашим советским законам до четырнадцати лет тебя действительно нельзя привлечь к уголовной ответственности за любое преступление. Даже за убийство. Но мужики в камере, которые консультировали тебя, они ведь не знали, что вы проломили голову моему лучшему другу. За своего корешка я на тебе отыграюсь.

– Ничего ты мне не сделаешь! – убежденно заявил Мехмон.

– Я ничего делать не буду, тут ты прав. Другие люди есть. Теперь слушай меня. Для начала я посажу тебя в детский приемник-распределитель. Тридцать суток в нем будут устанавливать твою личность. Ты знаешь, что такое детский приемник-распределитель? Это такая детская тюрьма, куда сажают малолетних бродяг и держат их за решеткой, пока не установят, кто их родители.

– У меня есть мать и братья, – возразил Мехмон.

– У тебя документов никаких нет, а про показания родни можешь забыть. Твое племя откочует после праздника весны, а ты останешься здесь, за решеткой.

– У меня есть свидетельство о рождении, – занервничал паренек.

– В твоем свидетельстве о рождении нет фотографии.

– У всех нет фотографии, – возразил Мехмон.

– Спору нет! Только вот на всех не пишут рапорт, что он опасный бродяга, а я на тебя напишу. Кому поверят в приемнике-распределителе – тебе или мне?

– Так незаконно делать, – занервничал маагут.

– Согласен! Тринадцатилетнего подростка тоже нельзя в камере двое суток держать, а ты-то сидел. И месяц будешь сидеть. Веришь, что я тебя на месяц упакую?

Он промолчал.

– Это еще не все, Мехмон! Это только начало, это еще цветочки! Дальше будут ягодки.

– Дайте закурить, – попросил паренек.

– По нашим законам подросткам до шестнадцати лет курить запрещено. Я же не могу нарушать законы государства, которому служу? Слушай дальше. Я найду двух бичей, и они дадут показания, что лично видели, как именно ты ударил моего коллегу металлическим прутом по голове. Мехмон, посмотри на меня! – рыкнул я. – Если бы был суд, то показаний двух свидетелей было бы недостаточно, чтобы упрятать тебя за решетку. Но суда-то не будет! Мы тебя в административном порядке отправим в спецшколу. Ты знаешь, что такое спецшкола? Это хуже, чем зона. Спецшкола – это «бессрочка», туда ты заедешь без срока освобождения. Из спецшколы тебя могут освободить через год, а могут продержать в ней до восемнадцати лет.