Кочевники поневоле

– Лазерщики готовы, – сказал он отчего-то смущённым голосом. – Сейчас будут здесь. Снежанка, тут такое дело, – Медведь потупился, – в общем, как бы тебе это сказать… Пока тебя не было, понимаешь…

Снежана не дослушала. От лесной опушки к кораблю через поле двигалась группа людей. И крайний на правом фланге, со свёртком под мышкой, выряженный в небесного цвета полушубок, походил на… Снежана вгляделась, сморгнула, протёрла глаза и вгляделась вновь.

– Вернулись, – бормотал Медведь. – Втроём, аккурат в тот же день, как ты… На несколько часов всего разминулись. Они там зимовали, потом сколотили лодку и пустились в океан. Так вышло, кто же мог знать.

Снежана почувствовала, будто кто-то умелый ухватил её за сердце и принялся с циничной усмешкой выворачивать его из груди. Застыв, она обречённо и не отводя глаз смотрела, как быстрым, решительным шагом к ней приближается Курт. Живой Курт, которого она похоронила и променяла на другого. Небывалой расцветки голубой с чёрными пятнами полушубок был распахнут у него на груди, губы сжаты, смоляные чёрные волосы падали на лоб, доставая до широких, вразлёт бровей.

Курт остановился в пяти шагах, с минуту они молча смотрели друг на друга. Недвижим, молчал уставившийся в землю Медведь, и лишь Христофор Папандреу озабоченно переводил глаза с Курта на Снежану и в недоумении оглаживал усы.

– Ты кто? – обратился капитан, наконец, к Курту. – Что за игра в молчанку, на самом-то деле?

Курт не ответил. Он развязал свёрток, который держал под мышкой. Нарядная, иссиня-чёрная с золотыми подпалинами девичья шубка скользнула ему в ладони.

– Это тебе, – сказал Курт, шагнул вперёд и протянул шубку Снежане. – Привёз в подарок.

Снежана не стронулась с места. Она едва стояла на ногах и, не поддерживай её Христофор Папандреу под локоть, наверняка упала бы. Было тоскливо, и жутко, и чёрная беспросветная хмарь поднималась внутри и марала зашедшееся болью сердце.

Курт разжал ладони, шубка выпала у него из рук, растянулась на земле, кокетливо подмигивая золотыми подпалинами. Снежана сглотнула, она хотела кричать, голосить и молить о прощении, но слова не шли с языка, лишь спазмом терзали горло. Слёзы набухли в глазах, сорвались и покатились по щекам. Снежана плакала – впервые за многие годы, впервые с тех пор, как была ребёнком.

Курт больше не сказал ни слова. Повернулся и зашагал прочь – туда, где корабельный старшина распаковывал питающие разрядники батареи.

– Кто это? – повторил вопрос Христофор. – Ты почему плачешь?

Отчаянным усилием воли Снежана взяла себя в руки. Глубоко вздохнула, утёрла с глаз слёзы.

– Его зовут Курт, он мой муж, – глухо ответила она.

– Что?! – опешил Христофор. – Ты что же, соврала мне? Ты говорила, что вдова!

– Она говорила правду, – помог Медведь. – Мы все думали, что он погиб. Оттуда, куда он ходил, никто раньше не возвращался.

– Моё слово остаётся в силе, – едва слышно проговорила Снежана. – Я хотела бы подняться на борт, мне надо прилечь.

– Да-да, конечно, – рассеянно ответил Папандреу. – Разумеется.

Он внезапно сорвался с места и побежал вслед за Куртом.

– Постой! – крикнул капитан и, догнав, ухватил октябрита за плечо. – Где ты взял этот мех? И тот, что на тебе?

Курт вырвался и зашагал дальше.

– Да постой же! – закричал ему в спину Папандреу. – Что за дикарство путать личные дела с коммерцией?

Курт остановился, смерил Христофора неприязненным взглядом.

– Что тебе от меня нужно? – спросил он спокойно.

– Мех. Тот, чёрный с золотом, и тот, что на тебе. Плачу тройную цену за шкуры этих зверей. Ты понял? Тройную цену за каждую!

Курт пожал плечами, повернулся спиной и двинулся дальше.

– Плачу пятикрат! – вслед ему выкрикнул Папандреу. – Ты что, не понимаешь? Это коммерческое предложение, мы сделаем на нём миллионы. Ты можешь поставить хотя бы сотню таких шкур? Хотя бы полсотни, для презентации? Что молчишь?

Курт остановился. Секунду-другую постоял к капитану спиной. Затем обернулся, в три широких шага покрыл разделяющее их расстояние и ухватил Папандреу за грудки.

– А женщину отдашь? – выдохнул он Христофору в лицо. – Если добуду тебе эти шкуры, отдашь женщину? Ну?!

Капитан рванулся и высвободился из захвата. Алчность захлестнула его, вскружила голову. Зазвенели и заплясали перед глазами миллионы в золотых слитках.

– Отдам, – прошептал он. – Если она пойдёт с тобой, забирай.

Октябрит усмехнулся, затем презрительно сплюнул на землю.

– Оставь себе, – издевательски сказал он. – Что за дикарство путать личные дела с коммерцией.

Отвернулся и размашисто зашагал прочь.

Ровно в полночь грузовоз компании «Галактико» оторвался от поверхности Терры и устремился в небо. Через час он вышел на орбиту, и Папандреу дал команду навигаторам считать курс к ближайшей межзвёздной заправочной станции. Снежана, обхватив руками голову, безотрывно глядела в иллюминатор. Там, внизу, осталась её прежняя жизнь и всё, что когда-то ей было дорого.