Код бикини (СИ)

- Думаешь, подлянку затевает? - нехорошо улыбнулась в ответ Грета. - Ничего, на каждый яд найдется противоядие...

И снова встала к балетному станку. Она танцевала все три оставшихся до отъезда дня. Эти танцы больше походили на тренировку спецназовца. Грета доводила себя до изнеможения непомерными нагрузками и немыслимыми растяжками. За эти дни она отлучилась из квартиры лишь раз. Вернувшись, она заперлась в своей комнате, а потом вышла раскрасневшаяся, и сказала, что теперь она во всеоружии, и можно ехать. На все мои расспросы она отвечала загадочной улыбкой.

В Росток летели ночью. Иванько держался отчужденно - не балагурил, не хамил, не пытался заигрывать. Все три часа полета он продремал, уткнувшись носом в закрытый щитком иллюминатор.

В аэропорту, прямо на летном поле нас встретил знакомый рябой шофер. Гимнастерка туго сидела на его раздобревшем теле.

- Здравия желаю, товарищ подполковник, - лениво произнес он, открывая дверцу уазика, и перевел взгляд на нас. - Кого я вижу! - круглое лицо водителя расплылось в масляной улыбке, согнавшей в стайки мелкие оспины на щеках. - Вилькоммен в демократическую Германию!

- Да вы тут просто символ страны, вроде Бранденбургских ворот, - усмехнулась Грета. - Вас здесь до пенсии решили оставить? Или вообще насовсем?

- Это как начальство решит, - рассудительно заметил шофер. - Раз держат, значит доверяют. Как в песне: наша служба и опасна, и трудна...

- По селам Рязанщины не тоскуете?

- Дык чего ж тосковать? От добра добра не ищут. Летошний год ездил в отпуск на родину. Дорог пока не построили. Автобус пять верст до деревни не доехал по причине грязищи непролазной. Пришлось пёхом шкандыбать с чемоданом на плече. Как они вообще там живут...

- Понимаю, - сочувственно кивнула Грета. - Вам, как коренному европейцу, это уразуметь непросто. А здесь все горючим промышляете? Продолжаете развращать несчастных немцев? Гордые арийцы покупают ворованный бензин у рязанского водилы - какой эффектный поворот колеса истории, какой драматизм сюжета! Невероятная глубина морального падения вчерашних сверхчеловеков. Не у каждого психика выдержит.

- Сыромятина, прекратите демагогию, - хмуро буркнул Иванько. - И вы, старшина, лишнего не болтайте. Едем на базу.

Мы устроились на заднем сиденье, отделенном металлической переборкой с узким застекленным окошком. Иванько занял место рядом с водителем.

В Ростоке на мокрых от дождя ярко-зеленых воротах советской военной базы алели пятиконечные звезды, напоминая о незыблемости власти победителей.

- Старшина, возвращайтесь в расположение части и ждите дальнейших распоряжений, - приказал Иванько, когда уазик затормозил у КПП. Вам все ясно?

Водитель растерянно кивнул и вылез из машины. Иванько пересел за руль. Располневший старшина, то и дело оглядываясь, заковылял к проходной походкой отвыкшего ходить пешком человека.

Ехали молча. Черное шоссе ненадолго прижалось к берегу Варнова, метнулось в набухшие влагой поля, обогнуло зеленые холмы, прорезало какой-то нерусский березовый лесок и вывело к портовым окраинам Ростока. Здесь Варнов перед впадением в Балтику расширялся в губу, и дорога ныряла в проложенный под ней тоннель. Когда машина вылетела на левый берег, я увидела знакомую песчаную косу, заново выросшую сосновую рощу между дюнами, черепичные крыши прибрежных вилл и развалины артиллерийской батареи. 'Почему они до сих пор не снесли к чертовой матери этот каземат? - подумала я с тоской. - Черт с ним, с этим золотом, зато сейчас взятки были бы гладки: нет клада, нет и проблемы. Хотя Иванько бы не поверил и просто так бы не отстал. Может, оно и к лучшему, что все на месте...'

Мелькнул указатель 'Villa Schwalbe', колеса уазика знакомо прошуршали по гравию и замерли у памятного гаража. Иванько набрал цифровой код, гаражная дверь с жужжанием поднялась и снова опустилась, как только машина вползла внутрь.

- Как говорится, с приездом, - Иванько выпрыгнул из кабины и осмотрелся. - Стало быть, здесь вы ворованное золотишко и прятали. - Он ковырнул носком сапога круглый металлический люк в полу.

- Это ты его прятал, когда пьяный на нем валялся.

Я решила держаться с ним потверже. Здесь, в Германии его

власть не казалась такой безоговорочной, как в Москве. Кроме того, вся эта затея выглядела настолько рискованной, что бояться чего-либо уже просто не имело смысла.

- Ей-богу, для вас же было бы лучше еще тогда мне все рассказать, - Иванько не сводил с меня желтого кошачьего взгляда.

Я молчала. Гретино лицо выглядело безмятежным, словно все происходящее было развлекательной загородной поездкой.

- Куда вы перенесли тайник?

- Недалеко. Пять минут ходьбы.

- Ладно, пошли пока в дом. Мы поднялись на второй этаж. Иванько достал из стоящего на подоконнике цветочного горшка ключ и открыл дверь в спальню, в которой мы с Груней четверть века назад разглядывали под одеялом камни, а потом ошалело ласкали друг друга, не в силах совладать с мгновенной, захватывающей дух, страшной и бесповоротной переменой в жизни.

- Отдыхайте пока, - сказал Иванько. - За товаром пойдем когда стемнеет.