Код Электры

Просто невероятно! Но уж если написали в «Лерумской газете» – стало быть, так оно и есть! Каштан перед зданием тинга, мешавший нам выкопать очередную подсказку, срублен! Пойди я из музыкальной школы другой дорогой, наверняка бы сама это увидела. Подумать только: его срубили всего через несколько дней после того, как мы там побывали! Это наш шанс. Теперь, когда дерева нет, мы, возможно, доберемся до следующей подсказки! Я собралась бежать к Оресту, но обнаружила, что его кроссовки уже стоят у нас в прихожей, так что понеслась вниз, в компьютерную комнату.

Он, как всегда, сидел там, усталый и бледный. Неужели до сих пор пытается разыскать Месину?

– Бросай компьютер! – выпалила я. – Нам нужна лопата!

Когда мы с Орестом добрались до центра, пень уже убрали. Все большие корни вытащили и увезли. Остался лишь плоский кусочек земли на том месте, где раньше стояло дерево.

– Мне кажется, невелики шансы, что здесь сохранились какие-то подсказки, – пробормотал Орест. Но сам тут же вонзил лопату с такой силой, что в земле захрустело.

Да, мы принесли с собой лопаты. Да, мы копали, хотя магазины еще были открыты и мимо проходило множество людей, которые могли нас заметить. Некоторые, конечно, косились на нас. Но прошло около получаса, прежде чем к нам подошел какой-то мужчина и спросил, чем мы занимаемся.

– Я тут потеряла украшение… весной, – начала плести я. – И подумала: вдруг оно найдется, когда дерево увезли.

– Никаких шансов, – ответил мужчина. – Всю землю вокруг пня тоже выкопали, а потом насыпали новую, привозную. Если ты потеряла украшение, то оно уехало со старой землей.

Похоже, все безнадежно. Ведь мы понятия не имели, куда девались пень и вывезенная земля. Из меня словно разом вытекла вся энергия, сразу навалилась усталость.

Теперь ничего не выйдет.

Последний след, последняя подсказка из письма Акселя утрачены навсегда. Мама подыскивает новый дом и работает на износ. Папы никогда нет дома – почему? Неужели ему куда интереснее проводить время с Моной, чем со мной и мамой?

Вечером я долго сидела, раскачивая в руке кулон, точно маятник, но так и не придумала, о чем его спросить. Или просто боялась узнать, что он ответит.

На следующий день кто-то посадил новое деревце на том же самом месте, где стояло старое. Простая тоненькая веточка, маленькая и слабенькая! Трудно ему будет прижиться – разве в декабре сажают новые деревья?! Кстати, кто его посадил, так и осталось загадкой.

35

Наступила пятница, и произошло по крайней мере одно хорошее событие. Маме наложили повязку поменьше, она обзавелась костылями. Когда я пришла из школы, она отставила работу и показала мне, как теперь будет прыгать из гостиной на кухню и обратно.

– Завтра попробую спуститься в подвал! – выдохнула она, запыхавшись – ведь она проскакала целый проход между комнатами.

– Здорово, – ответила я, решив не спрашивать, как дела на работе и где папа. Мама достала сухарики и чернично-малиновое варенье, сделанное летом. Потом спросила, где «тот странный чай», и я достала пакетики Моны с календулой, спрятанные в шкафчике за приправами.

Я поставила блюдца и чашки в гостиной, потому что мама сказала, что ей придется еще поработать, и поняла, что она по-прежнему трудится в полную силу, не вставая с дивана.

– А это что такое? – крикнула мама из кухни. Я услышала, как она схватила свои костыли и запрыгала в прихожую. Входная дверь открылась. Теперь мама стояла на крыльце.

Я подбежала и встала рядом.

В наш глухой переулок заехал огромный белый туристический автобус. А переулок у нас коротенький и довольно узкий. Обычные машины тут могут развернуться, но для автобуса однозначно слишком тесно.

– Должно быть, он здесь по ошибке, – пробормотала мама, когда дверь автобуса с шипением открылась прямо перед нашей дверью и из него вывалилась куча народу.

Все выходившие были одеты либо во все черное, либо во все белое. В остальном же они были до того непохожи, что и представить нельзя. Женщина с высокой прической в черном пиджаке, черной юбке и чулках стояла рядом с мужчиной, который просто напялил на себя простыню с вырезанной в ней дыркой для головы. На многих были широкие рубашки, у некоторых на головах красовались странные шляпы и шапочки. Одни нарядно одеты, в платьях и костюмах, другие в самой обычной повседневной одежде.

Вне всяких сомнений, эти люди направлялись не к нам. Они шли к Моне.

И вот они не спеша двинулись по дальней дорожке к ее дому – получилась длинная цепочка, словно черно-белое шествие, вскоре исчезнувшее за кустами.

Мы с мамой стояли вытаращив глаза. Когда автобус опустел, водитель попыталась выехать задом на Альмекэррсвеген, но далеко не уехала. На нашу улицу заезжал еще один!

Когда все пассажиры из двух автобусов ушли в сторону дома Моны, я оставила маму в кухне и пошла следом.

– Я должна посмотреть, что делает Орест! И что там происходит, – объяснила я маме.

– О’кей, – с сомнением протянула она. – Но ты же не дашь втянуть себя во что-нибудь этакое?