Код Электры

– Нет, ну что ты, мамочка, – ответила я, погладив ее по щеке, и, как будто сама была заботливой мамой, добавила: – Выпей спокойно чаю. Кстати, Орест ведь тоже там.

– Но ведь ты скоро вернешься, да? – крикнула мама мне вслед, когда я закрывала за собой дверь.

Но я только помахала ей через окно кухни.

– Полулуние! – Мона стояла на скамейке прямо посреди сада. На ней единственной были и черные, и белые одежды – левая сторона совершенно черная, а правая совершенно белая.

Толпа людей в черном и белом собралась перед ней в саду, а практикантка Лив строила их поплотнее, чтобы все поместились. Многие наверняка наступали на грядки. Сама я примостилась на террасе у двери в дом, чувствуя себя слегка неуместно в обычных синих джинсах и красно-оранжевом джемпере, как будто я нарушала общее настроение.

– Последнее полулуние года, в самую темную ночь, мы отпразднуем с Артемидой, Дианой, Луной! – продолжала Мона. – За постоянные изменения! За то, что приходит и уходит! За сходства и различия! За черное и белое! Встречайте неизвестное с радостью, встречайте его с любовью. Давайте праздновать!

Краткую речь Моны встретили всеобщим ликованием.

Потом все снова поспешили в дом, потому что на улице было очень холодно, и мне пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы освободить проход.

Последней вошла Мона – и с ней мужчина, одетый в черные джинсы и черный джемпер. Папа. Я должна была догадаться.

– Привет, солнышко! – улыбнулся он мне. – Как здорово!

«Куда уж там», – мрачно подумала я. Он тут развлекается, пока мама сидит дома одна! Я уже собиралась сказать ему, что он должен пойти домой, но сбилась, потому что между нами вдруг образовалась очередь из людей. Они толкались, прорываясь в гостиную, уже и так заполненную народом. Откуда-то сверху доносилась музыка, и я предполагала, что скоро начнутся танцы.

– А что это за праздник такой? – спросила я, когда снова увидела папу.

– Ну, как обычно… я точно не знаю! – улыбнулся он. – Мона называет это праздником полулуния. Мне кажется, большинство народу пришло сюда просто пообщаться. А потом предполагается нечто особенное, когда мы скажем «прощай» старому и поприветствуем новое…

– Типа как Новый год? – спросила я.

– Да, пожалуй, – кивнул папа. – Хотя тут больше про черное и белое.

Маме, конечно, хорошо и уютно дома. И она сама собиралась поработать еще пару часиков… Так что я сказала папе «пока» и пошла искать Ореста.

Я постучала в дверь Ореста, но никто не ответил, и я осторожно ее приоткрыла. В комнате было пусто. На столе Ореста лежало несколько раскрытых книг. Два ящика были выдвинуты. Заглянув в них, я увидела, что тетрадки и ручки там в полном беспорядке… Я невольно улыбнулась. Оказывается, у Ореста тоже не всегда идеально убрано! Почему-то эта мысль меня порадовала.

Тут вдруг в комнату вошел Орест.

– Что ты тут делаешь? – удивился он.

– Тебя ишу, – ответила я. – Увидела в окно, что у вас тут что-то намечается, и решила проверить, как ты.

Орест покачал головой и задвинул оба ящика. Вид у него был немного раздраженный.

В празднике он однозначно не участвовал. И хотя он довольно часто носит белую рубашку, сейчас на нем были коричневый джемпер и брюки цвета хаки. Похоже, он выбрал то наименее черно-белое, что было у него в шкафу.

– Я там немного приглядываю, – он мотнул головой в сторону гостиной. – Чтобы, по крайней мере, всё не поломали. Впрочем, по сравнению с другими праздник полулуния очень даже ничего.

– В каком смысле? – удивилась я.

– Дождись, пока подадут еду, и сама все поймешь, – ответил Орест с довольным видом.

Так я и сделала.

Чуть позже мы с ним стояли в прихожей и поедали вкуснейшие пирожки в форме полумесяца, общаясь с двумя братьями-близнецами из Хальмстада. Болтать с ними было приятно – пока мы не поняли, что они просто хотят выяснить у нас, как поступить к Моне на практику.

– По-моему, ужасно круто, – заявил один из них, и Орест не знал, куда глаза девать.

Народ на вечеринке начал спонтанно меняться одеждой, так что теперь почти у всех было что-то черное и что-то белое.

Когда настала полночь, музыка внезапно стихла. Совместными усилиями все лампы в доме погасили. Мона опять вывела всех в сад, возглавив шествие. Оно снова получилось длинным – множество черно-белых людей, идущих друг за другом. Белая одежда светилась в темноте, черная и вовсе с ней сливалась.

Над лесом висела луна. Это был идеальный светящийся полукруг. У меня мурашки побежали по коже, когда я увидела ее.

– Черное и белое! Вода и камень! За единство противоположностей! За то, что придет, и за то, что уйдет! – провозгласила Мона. Она подняла руки, и внезапно весь лес за ней осветился, словно сотни маленьких лампочек загорелись на каждой ветке! Это было чудо – как будто звезды спустились с неба в лес. Все, кто был в саду, издали вопль восторга.

Но это продолжалось всего секунду. Потом маленькие огоньки внезапно погасли, и вдруг все замерли.

Из леса донесся леденящий душу вопль:

– Ай… ай! Какого лешего… а-а-а-ай!