Код Электры

– А я, собственно, не оплатил, – начал папа, и я сразу заметила, как мамино лицо помрачнело от тревоги. – Успокойся! – продолжал папа и погладил ее по плечу. – Это все Мона. Ты знаешь, ее целительство стало таким популярным… она вложила средства в наше совместное предприятие! А мне пришлось взять на себя все практические моменты… Заказывать и расставлять ящики с рассадой, регистрировать фирму, покупать микроавтобус и все такое…

– Но почему же ты ничего мне не сказал? – возмутилась мама. – Я тут испереживалась, испсиховалась, а ты помалкивал!

– Ноу тебя было так много работы! – воскликнул папа. – Тебе хватало своего стресса. Скажи я тебе хоть что-нибудь – ты начала бы изучать вопрос, проверять, анализировать, рассчитывать вероятную прибыль и риски проекта и…

Мама ошеломленно уставилась на него.

– Я просто подумал, что тебе своих дел хватает. А потом ты сломала ногу, была не в настроении и… в общем, даже не знаю. В конце концов я решил, что пусть это лучше будет сюрпризом, вроде рождественского подарка.

Мама по-прежнему стояла открыв рот. Вероятно, папино объяснение показалось ей не самым удачным на свете. Кстати, и мне тоже.

– Я просто хотел, чтобы все сперва приобрело какие-то конкретные очертания, – смущенно проговорил папа. – Чтобы ты могла мною гордиться…

Мама вздохнула.

– Я всегда тобой горжусь, – проговорила она. – И тобой, – добавила она и потянулась ко мне, обняв нас обоих крепко-крепко.

– Ав январе я уже смогу выписывать себе зарплату, – сказал папа, и мама обняла нас еще крепче.

46

Потом мы все вместе отметили Рождество, а после него и Новый год. В сочельник мы были дома: только мама, папа и я. А вот в канун Нового года устроили праздник в теплице, и пришла масса народу. Конечно же, все последователи Моны, и папины пенсионеры, с которыми он познакомился в Дергордене, и даже кое-кто из маминых сослуживцев. Они разбрелись по теплице и все охали, и ахали, и нюхали все растения и рассаду. Папа попросил меня поиграть на виолончели среди растений и ламп; я так и сделала. А Мона просила играть еще и еще, потому что и вправду думает, будто от музыки – а особенно от песни Сильвии – растения быстрее идут в рост.

Орест принес симфониум – тот старинный инструмент – и дул в него так, что тот аж скрипел. Я вдруг поняла, что те две ноты, которые он играл, были FISS и С. Почти FISC. Но Оресту я ничего об этом не сказала.

Электра резвилась, бегая среди ящиков с рассадой, смеялась и танцевала. Стоило кому-нибудь только взглянуть на нее – и он уже ее любил… В общем, все было как обычно. Она еще не спала, когда мы вышли на улицу посмотреть на фейерверк, но потом сразу же заснула на коленях у Ореста.

Мама говорит, что продавать дом теперь нет необходимости – по крайней мере, прямо сейчас. До весны можно подождать и посмотреть, как у папы и Моны пойдут дела с их овощами.

Зимние каникулы скоро закончатся, и, кажется, света стало немного больше, чем в день зимнего солнцестояния. Но после обеда все-таки очень рано темнеет, и мы подолгу сидим дома, занимаясь обычными для зимних каникул делами: едим сладости, читаем книги и смотрим по телевизору много старых фильмов.

Месина исчезла, а с ней и астролябия. Но Стрела времени-то по-прежнему у меня, так что ей, скорее всего, не удастся воспользоваться астролябией, как и никому другому, избранному или нет.

Орест считает, что Месина убеждена: она сама и есть дитя-лозоходец и, значит, сможет управлять силами земли и неба в одиночку, без посторонней помощи.

СВЖБХРЪМ (задом наперед) с кодом Месина дает ФИСКФУ как в Fides Scentia. И, конечно же, она – как когда-то и я – тоже думает, что астролябия, на которой написано Fides SCentia, напрямую связана с ней, Месиной. А что, если она действительно дитя-лозоходец? Может быть, мы ошиблись, считая, что это Электра?

Но Орест утверждает, что в этом-то и проблема со всеми тайными сообщениями: их всегда можно прочесть так, как тебе хочется. Всегда можно повернуть буквы сюда или туда, пока не получится ответ, который тебя удовлетворит.

Само собой, Орест хочет вернуть астролябию. Говорит, ему плевать, что Месина собирается с ней делать, а все эти разговоры про избранных детей – просто выдумки. Но ему нужна астролябия, чтобы выручить за нее много денег и съехать из дома, когда ему исполнится восемнадцать, заведя собственное жилье, без ор-гонитов и лабиринтов. Поэтому он сидит за компьютером, разыскивая следы Месины. Но сам говорит, что она может быть где угодно. И разыскать ее, скорее всего, невозможно.

Анте посылает мне сообщение за сообщением, но я не отвечаю. Не знаю, что ему сказать. Строго говоря, я на него не злюсь. Его семейство охраняло письма, которые дедушка его прабабушки спрятал более ста лет назад. Герда говорит, что это все, что им известно об астролябии. Они не обманывали нас, а просто сдержали обещание, которое дедушка Герды дал когда-то своему другу Акселю.

Может быть, кто-то еще знает про астролябию? Что случилось с господином Г., о котором писал Аксель? И что сталось с Сильвией?