Код Лавакрона

– Ты же помнишь, что племена создавались, как общность людей для совместного добывания ресурсов и защиты. Так было задумано, но потом религия обожествила государственную машину, отчего та воспользовалась случаем и мгновенно дегенерировала, – настаивал старик.

– Ни на секунду не упускал этого из виду, – подтвердил я.

– Именно подобным образом получается империализм. Маркс и Энгельс ввели понятие «практики», пытались проповедовать атеизм, но им не достало прозорливости заглянуть дальше всего лишь на одну ступень. Именно на нее сейчас взобралась человеческая раса. И эта ступень – не просто слияние машины культа с аппаратом власти, а полномасштабное внедрение собственной государственной религии. Вот он – высший империализм, венец развития нашей цивилизации.

– А что дальше?

– Дальше все элементарно. Дальше – крышка!

– Как это?

– Очень просто. Надеюсь, что я не стану свидетелем этого момента по причине преклонного возраста.

Милая болтовня двух людей, один из которых вразумляет и параллельно обманывает другого. Девушки брели следом, беседуя о чем–то своем. Наше путешествие длилось уже несколько часов. Дважды мы вставали на привал, тогда наши шаги смолкали, а Сарварий с новой силой закручивал свою вакханалию. Его спиральный лабиринт вел нас к своему центру. Поскольку мы регулярно сбивались на зигзаг, то с раздражающей периодичностью тыкались в мрачные громады боковых стен. Иногда сверху на них с комфортом восседала местная живность. Она светилась в темноте мерзейшими фосфорными рылами и комментировала наши маневры всякими неприличными звуками. Но мы уже перестали бояться ночных страшилок. Даже впечатлительная Эрика теперь сопровождала появление очередного безумного чудища репликами вроде:

– О, глядите! Еще один кошмарик побежал.

Создателя сего парка карикатурного ужаса можно было от души поблагодарить за абсолютно гладкий рельеф почвы. После первого получаса неуверенных шагов, теперь мы ступали твердо, почти не смотря под ноги.

Наше путешествие уже длилось бесконечность или чуть более того, когда впереди забрезжил слабый просвет. Стали видны стены тоннеля, который расширялся и расширялся, пока не выплеснулся на большую площадь, наподобие древнего амфитеатра. Лабиринт стиснул его своими вертикальными сводами, из которых на арену лился бледный голубой свет. Эта конструкция и впрямь походила на архаичный цирк, украшенный веерными проемами и барельефами в виде мифических животных. По контуру сооружения проходила балюстрада с широкими ступеньками вниз, и ее абонировала под зрительские места вся сарварийская нечисть. Дессиканты, персекуторы и прочие твари устроились на них, словно ожившие восточные нэцкэ. Зверушки ворчали и караулили тех, кто был внизу. А внизу, на открытой площадке диаметром не меньше тысячи футов, горели костры, и возле них толпилась немалая народная масса. Человек в пятьсот или около того. Люди жались к огню или бесцельно бродили по площади. Тут мелькали и серые прайдовские рубища, и пестрые наряды свободного Стимония, много было и незнакомых мне одежд.

Когда мы, раздвигая плечами полумеханическую животину, спустились по ступеням цирка, все взгляды обратились на нашу группу. И девушки, и Лазарь невольно стали жаться к моей спине – настолько неуверенно все себя почувствовали.

Навстречу нам выступил невысокий мужчина в добротном, но слегка потрепанном комбинезоне рабочего.

– Салют, – голосом, лишенным всяких эмоций, он поприветствовал наше появление и застыл, ожидая ответа.

– Салют, – в тон ему ответил я, не зная толком, что говорить дальше.

– Припасы есть? – спросил незнакомец.

– Немного есть. Но на всех недостаточно.

– На всех и не надо. Главное, чтобы вам самим хватило. Следующая кормежка будет только завтра. Воду привозят вместе с едой, но если есть желание прогуляться – неподалеку течет родник.

– Мы видели, когда проходили мимо.

– Угу. Вы – новенькие, так что место ваше будет ближе к Эпрону, – он указал рукой в центр площади. – Там сквозняки и дует, но другие не захотят тесниться, пока не узнают вас получше.

– Понятно.

Пока он выяснял для себя статус новоприбывших, нашу компанию взяла в кольцо плотная толпа людей. Их лица не выражали агрессию или неприязнь. Скорее, безразличие. Но эта колыхающаяся масса все равно слегка действовала на нервы. Я спиной чувствовал, как истерика начинает подкатывать к разумам моих спутников, поэтому старался говорить громким и уверенным голосом

– Собственно, мы здесь проездом. Нам как раз в Эпрон и нужно. Так что, мы вас не стесним.

Народ шарахнулся в стороны, словно я только что сообщил им о своей заразной болезни. Даже с лица местного заправилы на секунду спала маска философского спокойствия:

– В Эпрон? Вам нечего делать в Эпроне, поверьте.

– Они идут вниз… Они предназначены Эпрону… Эпрон… Эпрон…, – прошелестели по толпе испуганные возгласы.

Я решил сыграть на волне всеобщего страха:

– Таково назначение. Мы не можем ослушаться.

– Дайте дорогу падшим! – зычно скомандовал наш безымянный собеседник.