Код Независимости

Сын с семейством прошли в дом. Делово и совсем по-хозяйски.

Сын сразу стал подниматься с чемоданом на второй этаж.

— Туда нельзя! — остановил его резко Константин Иванович.

И тут навстречу из своей комнаты вышла Лилиана. Лицо её было испуганным. Она, с вопросом в огромных ее глазах, смотрела на приезжих.

— Это кто? — спросил сын.

Константин Ильич не удостоил его ответом.

— Не волнуйтесь, Лиля, идите работайте. Это мои родственники. Примчались неожиданно.

— Я сын, — обиделся родственник.

— Здравствуйте! — только и сказала Лилиана и ушла к себе в комнату.

— Деда, это кто? — спросила взрослая его внучка Ира. Но дед был глух и вопроса не расслышал.

— Кто это? — почти в ухо крикнула ему невестка.

— Жена моя, — вдруг неожиданно и спокойно ответил Константин Ильич.

Семейство застыло от такого сообщения. Невестка, думая, что ее не слышат:

— Рехнулся, старый хрен!

— Паспорт показать?

Константин Ильич впрямую и близко подошел к сыну.

— Чаще бывать надо! И я не рехнулся, и я — не старый хрен, — усмехнулся Константин Ильич.

Невестка слегка смутилась, но ненадолго.

Она решительно встала и направилась по лестнице на второй этаж.

— Только попробуй!

Сказал неузнаваемым тихим голосом Константин Ильич и преградил ей дорогу.

Тут уже обиделся сын. Он схватил чемодан и сумку.

— Уезжаем отсюда, — приказал он.

И уже через минуту джип на огромной скорости рванул по шоссе.

Опять вышла из комнаты Лилиана. Она спустилась со своей большой кружкой за чаем.

— А что родственники, уже уехали? — спросила она довольно тихо и робко.

— Они так, проездом.

Лилиан со своим налитым чаем пошла наверх. Опять воцарились покой и тишина, той самой непостижимой высокой пробы, которую так полюбил Константин Ильич за это время.

Ему, правда, было слегка неловко за свою ложь перед сыном. Но почему-то он догадывался, что имел право на эту ложь.

И потом, Лилиана не узнает об этом. Пусть себе исполняет свою книжку. А он посторожит. И еще подумает о фразе, услышанной от жилички, сказанную кому-то по телефону:

“Единица вселенского разума — это слово. Неужели это так трудно понять?” — говорила она таинственному собеседнику.

Тот не понимал, но Константин Ильич тоже не понимал, но хотел поразмышлять на эту тему. А если не поймет, по своей глупости, то будет лишний повод подняться на второй этаж и спросить.

Золотистая тетрадь,

5 июня 2022

Нокаут

Сирень в сквере словно боксировала своей красотой. Вскинешь глаза вверх на ее могучие плотные кисти. И будто нокаут получаешь от этой красоты.

Лера присела за столик прямо под сиреневым кустом. Стала ждать свой кофе, лениво попивая из бутылки воду и любуясь сиренью над головой.

Народу было много, и каждый норовил обломать веточку этой красоты и сфотографироваться на фоне этого цветущего куста и купола собора, который так удачно попадал в кадр.

Кофе все не несли, и Лера нетерпеливо стала стучать ногой под столиком, она даже хотела громко позвать официанта, как он сам вышел к ней с маленькой белой чашкой на подносе. Равнодушно поставив чашку на столик, он также равнодушно удалился.

Лера взяла чашку и только хотела отпить из нее любимого напитка, как заметила на чашке густо-красные следы от женской помады. Они были на внешней стороне, и поэтому мойщица их и не заметила. От чашки исходил сильный парфюмерный дух. Лера резко отодвинула чашку от себя и стала выглядывать официанта. Народ плотно сидел за всеми столиками. Шумели дети, кто-то из них кормил булкой воробьев и голубей. Наглые воробьи хватали булку прямо из рук.

Мимо пробежал официант, Лере удалось схватить его за фирменный фартук.

— Минуточку…, — вывернулся официант и исчез.

С брезгливостью глядя на грязную чашку, Лера вдруг вспомнила, что села на место уходившей девицы. Она была из-за жары обнажена во всех местах, где только можно, в каком-то кричащем макияже. И цвет помады был такой же насыщенный красный как на той чашке, что принесли Лере.

Лера еще вспомнила, как смачно смотрела девица эта на мужчину, который сидел рядом. Потом они еще долго фотографировались на фоне куста сирени, обнявшись делали селфи.

— Неужели у них одна чашка на всех, — Лера сказала это вслух, и официант, пробегавший мимо, на этот раз остановился.

— Вам что-то еще? — спросил он нагнувшись.

— Чистую чашку, — Лера подняла чашку и сунула помадное пятно чуть ли не в лицо халдею.

Он отпрянул, но потом быстро парировал:

— А разве это не ваша помада?

Лера растерялась от такой его наглости.

— Не моя. Замените чашку.

— Значит, вы за кофе не заплатите?

Лере вдруг стало скучно и она встала, чтобы уйти.

— За кофе заплатить надо, — даже как-то очень жалостливо попросил официант. — Пожалуйста…

— Посуду лучше мыть надо, — Лера глянула на лицо этого мальчика и ей стало не по себе. Ее смутил юный его возраст и потухший от страха перед клиенткой взгляд.

Видно было, как он устал от этого людного места, от мамаш, их детей и капризов глупых клиентов. Он ведь и впрямь считал их бездельниками, которые только едят и гуляют себе вольно под этими роскошными сиренями.