Код Розы

«Когда? – мысленно спросила у мертвеца Бетт. Она бросила Бутсу палку, но тот не обратил на нее внимания, продолжая топать по мерзлой земле. В своей клетчатой попонке пес походил на сердитую жестянку с шотландским печеньем. Это Маб смастерила ему одежку из старого одеяла. Маб… но Бетт отогнала уже привычное чувство вины. – Я все пытаюсь прорваться обратно в сообщения под кодом КК, Дилли. – Во время операции «Факел» союзники захватили абверовскую «Энигму» с перепрошитой проводкой и возможностью добавочных вращений роторов. Эту машину немцы использовали для так и не взломанного канала связи. – Старые сообщения за последние шесть недель мы взломали, а с новыми ничего не выходит. Когда же мне еще и стихи читать?»

«Иногда стихи по-настоящему помогают в нашем деле. Мне случилось взломать не один и не два ключа, основанных на строчке из Гете. Операторам велено брать для ключа просто случайный набор букв, но они этого не делают. Случайность не свойственна человеку. – Он с особой теплотой упомянул этот всеобщий недостаток. – Так что иногда они используют в качестве ключей отрывки из стихов».

«Или ругательства, – ответила Бетт. – Лично мне довелось расшифровать куда больше сообщений, завязанных на грязные выражения, а не на строчки из Шиллера».

«Бог ты мой. Неужели мои благовоспитанные барышни вынуждены читать ругань тевтонов?»

– Scheisse[74], – произнесла Бетт, и живший лишь в ее памяти Дилли захохотал так, что закашлялся. – А как дела с тем кодом, над которым ты трудишься? – спросила она.

Об этом Дилли рассказал ей в ее самое последнее посещение: «Сложная штука, сложная. Напоминает розу – лепестки закручиваются внахлест, вглубь, до самой сердцевины. – Он попытался обрисовать жестами розу, двигая руками над одеялом, – к тому времени он уже так ослаб, что не мог подняться с кровати. – Тревис не возражал, чтобы я взял это домой поработать, хотя нельзя сказать, что я сильно продвинулся…»

Как жаль, что его здесь нет и он не может поведать ей больше.

– Мне так тебя не хватает, – прошептала она вслух.

Ничто уже не казалось прежним. Маб и Озла продолжали избегать друг дружку, а Бетт застряла посередине, упорно запрещая себе думать о том, что спровоцировало их разрыв и нет ли в том частицы ее вины. Блетчли-Парк, с его новыми строениями и новыми работниками, тоже перестал быть тихой гаванью. Каждый раз, вливаясь в поток незнакомцев на пересмене, Бетт чувствовала, как ее накрывает волна былой парализующей застенчивости. Тем не менее следовало признать, что ее дела шли лучше, чем в прежние времена, когда она трудилась в Коттедже. По Атлантике больше не рыскали подводные лодки немцев, американские солдаты и грузы пересекали океан без препятствий. В Северной Африке немецкие и итальянские войска повсеместно сдавались в плен; массовая высадка на Сицилии открыла путь для передвижения союзников по территории Италии, и сейчас они праздновали свои успехи в Неаполе. В Британии – за кружкой пива в пабах и за чашкой чая в гостиных – предстоящее возвращение союзных войск на французское побережье уже обсуждалось как реальность, а не как смутная надежда. Дела шли лучше. И все же…

«Соскучился я по моим барышням, – мечтательно произнес воображаемый Дилли. Где бы он сейчас ни был, Бетт не сомневалась, что он по ним скучает. – Жаль, я не присутствовал, когда ты поставила на место тех янки».

«Да, жаль. Стоило им увидеть ОСМГ, как они сразу присмирели».

Стоял январь, когда в Блетчли узнали, что за военные заслуги Дилли Нокс стал кавалером этого ордена. Он чувствовал себя слишком плохо и не поехал в Лондон на церемонию посвящения, но королевский посланник прибыл в Коурнс-Вуд и привез его награду. А Дилли продержал ее при себе от силы минут десять, после чего отправил на служебной машине в ПОН, приложив записку:

Такие награды полностью зависят от поддержки коллег и единомышленников. Позвольте же мне – прежде чем отправиться дальше, – в свою очередь, наградить вас.

Боюсь, что в то же время я вынужден с вами попрощаться.

Плакали все – весь отдел Дилли.

Вскоре его не стало.

Бетт поняла, что и сейчас тоже плачет, слезы капали с подбородка. Она взяла Бутса за поводок и молча направилась обратно к дому. Даже не оглядываясь, она видела, как Дилли остался там сидеть, на шее шарф расцветок его университета, размышляя о коде, который закручивается сам в себя, и о стихотворении Хаусмана.

Из кухни вышла миссис Нокс, вытирая руки о передник.