Код цивилизации

Географически и геополитически Западное полушарие, как отмечал еще Спайкман, делится не столько на Северную и Южную Америку, сколько на северную часть континента, которая заканчивается в экваториальных джунглях Амазонии, и все, что южнее. Северная часть, в которую входят, таким образом, страны Центральной Америки, севера Южной Америки и Карибского моря (которое играет для этой части земного шара ту же роль, что Средиземное море играло для Старого Света, связывая Европу, Левант и Северную Африку), больше тяготеет к Соединенным Штатам. Часть континента южнее Амазонии более обособлена и менее включена в систему влияния Соединенных Штатов, тем более что от наиболее заселенной части и крупнейших городов южноамериканского атлантического побережья — Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айреса (которые расположены гораздо восточнее атлантического побережья США) до Нью-Йорка не ближе, чем до Лиссабона, не говоря уже о гораздо более близком африканском континенте[918]. Поэтому для стран юга континента вполне органично позиционирование себя не только как американцев, но и как части мирового Юга. Конечно, такое геополитическое деление не абсолютно: на севере Южной Америки есть антиамериканские правительства, как в Венесуэле, а на юге есть проамериканские, как в Чили.

Латинская Америка хорошо обеспечена природными и человеческими ресурсами. На нее приходится порядка 20 % природных ресурсов планеты, среди которых нефть, газ и другие стратегические ископаемые, огромные запасы пресной воды, обширные площади сельхозугодий с благоприятными климатическими условиями для производства продовольствия. Прекрасные условия для сельского хозяйства. Помню, ехал по Уругваю с коллегой — депутатом из Воронежа, который произнес: «И это они называют сельским хозяйством?» На бескрайних полях круглый год пасутся огромные стада, не требующие особого присмотра со стороны немногочисленных гаучо. Само заселение континента начиналось так: с приплывшего корабля высаживали на берег несколько быков и коров. Через пять лет на это место уже можно было возвращаться и создавать поселения, потому что там имелось тучное стадо.

Это — емкий и перспективный, успешно интегрирующийся рынок с суммарным объемом ВВП 5 трлн долларов. Доля региона в мировом населении — 8–9 %, в ВВП — 7–8 %[919]. Именно стремительно и стабильно растущий спрос азиатских рынков на железную руду, цинк, золото, продовольствие рассматриваются в числе ведущих причин латиноамериканского «экономического чуда»[920]. А 90 % продаваемых в России роз и половина бананов поступают из Эквадора. Вместе с тем в Латинской Америке растет и индустриальное производство. Так, если еще недавно 75 % мексиканского экспорта приходилось на нефть, то сейчас те же три четверти на промышленные товары[921].

«Распределение богатства в Латинской Америке улучшилось в последнее десятилетие, — замечает Луис Лопес-Калва из Всемирного банка. — Это стало результатом впечатляющего движения из нищеты, что представляет собой позитивную тенденцию». Растет средний класс, который в латиноамериканских реалиях означает 10–50 долл. в день. В 2011 году количество представителей среднего класса превысило количество нищих, но пока не перевалило за треть населения[922].

Левая тенденция на континенте оказалась сильно окрашена в националистические, или, точнее, как принято говорить, тона «индихениста». Выдающийся левый социолог из Йеля Иммануил Валлерстайн с явным удовлетворением замечал в 2010 году: «Латинская Америка была историей успеха мирового левого движения в первом десятилетии XXI века. Левые и левоцентристские партии выиграли исключительную серию выборов в течение десятилетия. А коллективно правительства Латинской Америки впервые установили значительную степень автономии от Соединенных Штатов. Латинская Америка стала относительно независимой геополитической силой. Более того, движения коренных народов Латинской Америки оформились политически почти повсеместно и потребовали права организовывать свою политическую и социальную жизнь самостоятельно»[923].