Кодекс

Они шли по улице, и хотя они уже ступили в заброшенный район, вокруг хватало людей, что двигались в ту же стороны, что и полицейские. Человеческий поток принес их к старому небоскребу, нижние этажи которого были отведены под торговый центр. Серый рынок обустроился внутри, занимая атриум первого этажа. Здесь царил полумрак — лампы на потолке не работали, и освещение давали работающий от батарей ленты светодиодов, и кое-где антикварных ламп накаливания. Антикварность вообще была главной темой рынка. От самих прилавков, кругом выстроившихся вокруг давно высохшего фонтан, что выглядели самодельными, каждый сделанный под вкусы хозяина, до того, что лежало на них. На одном — разные безделушки, фарфоровые и стеклянные статуэтки. На другом — винтажные виниловые пластинки двадцатых годов двадцать первого века, и сопутствующие им проигрыватели, один из которых работал, тихо играя текучую, серебристую мелодию. Прилавок с книгами, тут же заинтересовавший майора — она вспомнила книжные полки в квартире Никиты. Она подошла к сидевшей за ним женщине. Ее нельзя было бы назвать старухой, хотя волосы ее были седы идеальной белизной, а лицо было покрыто морщинами. Слишком много благородства и достоинства было в том как она держала себя, в прямой спине, в живых, пусть и выцветших глазах.

— Прошу прощения, вам не знаком случайно этот человек? — спросила Мари, отравив ее по нейро виртуальную голограмму подозреваемого.

— Вы, случайно, не из полиции? — женщина спросила спокойно, как будто просто хотела знать все факты, не давая повода думать, что станет скрывать что-то от копов. Потому Мари ответила прямо:

— Да.

— Хм. Да, я знаю его. Никита, приятный молодой человек. Вежливый. Не как эти, — книжница сделала неопределенно круговое движение рукой, подразумевая, видимо, цивусов, — которые собственной тени бояться, а естественно, не из-под палки. Надеюсь, он не попал в какую-то неприятную историю.

— Попал, но историю эту он создал собственноручно.

— Жаль. С ним было интересно побеседовать. В наши дни мало кто по-настоящему интересуется историей. Что вы хотели бы знать?

— Не знаю точно. Любая мелочь может помочь. Расскажите подробнее о ваших беседах.

— Не думаю, что в них есть что-то вам действительно полезное. Это же весьма буквально разговоры о делах многовековой давности. Часто даже не о конкретных событиях, а о крупных тенденциях. Старые, глупые споры, вроде роли личности в истории. О таком бессмысленно говорить, потому что нет одного конкретного ответа. Иногда один человек действительно мог свернуть ход истории на новый путь, иногда неизбежное течение событий никак не зависело от действий конкретных индивидуумов.

— Но он себя видел, наверное, как выдающуюся личность, которая действительно может на что-то повлиять.

— Хм? Нет, с чего вы взяли? Я не назвал бы его скромным, но никакой мании величия у него не было.

— Странно. И когда вы общались последний раз?

— Несколько месяцев назад, кажется. Да, точно, это было в середине весны.

— И тогда в нем не было ничего странного, никакого мессианского комплекса?

“Майор, мне вот тоже интересно, откуда у тебя такое впечатление о нем?”, спросил Роланд по нейро, на что Мари быстро ответила:

“Потом расскажу”.

— Нет, — сказала женщина, — ничего такого. Он, может, был чуть задумчивей, чем обычно, но в пророки себя не записывал. Хотя… Если подумать… Его в тот раз больше обычного интересовала религия. Уже не в историческом контексте, даже не в чисто философском, а странно практическом. Он рассматривал реалистичность идеи богостроительства. Есть одна старая шутка, вы ее вряд ли знаете, не уверена, поймете ли даже. Звучит примерно так:

“Коммунистическая постановка “Отелло”:

— Молилась ли ты на ночь, Даздраперма?

— Бога нет!”

Так вот, с точки зрения Никиты, то, что “бога нет!” — это проблема, которая требует решения. Только вот неясно, как ее можно решить. Можно создать искусственную церковь, систему ценностей, ритуалов, заповедей. Но она будет неизбежно чисто человеческой идейной конструкцией, со всеми сопутствующим проблемами. Без истинной божественной искры в основании, она будет чем-то вроде еще одной корпорации, инструментом воплощения чьих-то амбиций и извлечения денег из народных масс. Или чем-то вроде еще одного конкурирующего стандарта, очередным искусственным культом, пустышкой, заполняющей, не насыщая, потребность в духовности.

— Понятно.

— Действительно понятно, или ты это сказала просто чтобы остановить поток непонятных слов? — книжница взглянула на майора лукаво.

— Примерно пополам. То есть о конкретных планах он ничего не говорил? И не интересовался ли он историей относительно недавней, кануном войны, в частности? Возможное даже каким-то секретами старой империи?