Кодекс Агента. Том 1 (СИ)

— Десятизарядный Геруа, патроны и разрешение на ношение, — сообщает он. — Подарок лично от меня! Рекомендую изучить Дворянский Кодекс в части права и ответственности за использование оружия. Боюсь, что в случае явного нарушения закона тебе не сможет помочь даже сам Император! — Игорь Всеволодович указывает взглядом на висящий над его головой портрет и двигает дары ближе ко мне.

— Благодарю! — коротко отвечаю я и беру в руки отливающий чернью пистолет.

— Это всего лишь символ, — сухо уведомляет меня Берестов. — Как именной дворянский меч пару сотен лет назад. Когда вы обретете всю мощь Дара, огнестрельное оружие станет для вас бесполезной игрушкой.

Хочу язвительно заметить, что знаю обо всем этом ничуть не хуже Берестова, но сдерживаюсь. Сообщая прописные истины, известные каждому чистокровному аристо с пеленок, Глава Службы Безопасности Рода лишний раз напоминает, что я к этим самым аристо не принадлежу.

— Любые почетные регалии предполагают определенные обязанности, в твоем случае не номинальные, а вполне реальные, — Шувалов кивает на кожаную папку, и я достаю из нее пластиковую карточку с неизменным двуглавым орлом и моим полным именем, напечатанным скромным черным шрифтом без вензелей.

Под стилизованным изображением крылатого хищника красуется надпись: «Тайная Канцелярия Российской Империи».

— Теперь ты — внештатный сотрудник! — с пафосом произносит Игорь Всеволодович и снова разливает коньяк по бокалам. — Разумеется, светить этой визиткой на каждом углу не стоит, но в случае серьезных проблем предъявить можно.

— Если могут быть проблемы, то есть и задачи, которые могут их породить?! — задаю очевидный вопрос я.

— Приют! — коротко отвечает Шувалов. — Мы все еще не знаем владельцев проекта, а также целей, которыми они руководствуются. Начни с материалов дел погибших выпускников, конверт лежит в папке.

— Материалы любых дел разглашению не подлежат, — вступает в разговор Берестов, — их нельзя обсуждать ни с кем, кроме Игоря Всеволодовича — даже с графиней Ольгой Юрьевной Трубецкой! Даже в постели! Бумаги храните в сейфе и не потеряйте большой палец, который его открывает!

— В постели с девушками я обычно не разговорами занимаюсь, — с улыбкой отвечаю я, давя раздражение в зародыше.

Шувалов попеременно переводит взгляд с Берестова на меня и обратно. На его устах застыла довольная улыбка — похоже ему нравится стоять над схваткой, пусть даже в виде безобидного переругивания подчиненных.

— Завтра мы едем в Кремль на торжественную встречу будущих студентов Императорской Академии, — сообщает мне Шувалов. — Первый костюм уже отшит, его доставят утром, а маршрут следования, количество охраны и огневой поддержки мы обсудим с Владиславом Степановичем наедине, надеюсь ты не против?

Мальчику указали на место. Мальчик встает из-за стола, сгребает со стола документы и оружие, прощается и направляется в свою золоченую клетку.

Следуя мимо уже надоевших портретов, с удивлением признаюсь себе, что недоверие стариков меня совершенно не обижает. Коньяк тому причина или отсутствие ощущения принадлежности к Великому Роду — не знаю, но настроение у меня прекрасное.

Захожу к себе и закрываю двери на замок — сейчас я не хочу видеть даже Трубецкую. Небольшой кабинет, примыкающий к спальне предельно аскетичен и функционален. Помимо стола с моноблоком, эргономичного кожаного кресла и нескольких книжных полок в нем нет ничего. Утопаю в перфорированной коже и, пару раз крутнувшись на кресле, вскрываю конверт. Внутри лежат несколько файлов, и в каждом — фотографии, от которых мне становится не по себе.

Слева — изображение улыбающегося выпускника или выпускницы приюта, а справа — его же посмертный снимок. Столь явное доказательство мимолетности нашей жизни на мгновение вгоняет меня в меланхолию, но я беру себя в руки и открываю первый файл.

Грин не был моим лучшим другом, но приятелем был отменным. Когда этот веселый и компанейский парень исчез из Приюта, я пару недель места себе не находил — образовавшуюся пустоту в общении не смогла заполнить даже Мина.

С прижизненной фотографии он смотрит на меня с неизменной улыбкой, и оттого вдвойне больнее видеть его изуродованное взрывом лицо. Налившиеся кровью полуприкрытые глаза, разорванные ноздри и губы, щеки, обвисшие и пронизанные тонкими трещинами лопнувших сосудов…

Переворачиваю страницу и вчитываюсь в текст, над которым проставлен штамп «Совершенно Секретно». По мере прочтения я удивляюсь все больше и больше. Год назад зеленоглазый Грин попытался убить зеленоглазого Цесаревича, еще до его инициации! Покушение почти удалось: сыграв роль провинциала-простачка из Рода Зеленых, он втерся в доверие к Сыну Императора, но убил его не сразу, почему-то затянул общение с венценосной особой, и подлог вычислила Служба Безопасности. Голова Грина взорвалась прямо на допросе, изуродовав его до неузнаваемости.