Кодекс Снеговика

Они оба повалились лицом в притоптанный снег. Генерал, как его много лет назад учили в военном училище, вытянул ноги в сторону предполагаемого взрыва.

В других домах поселка тоже услышали этот гул, но не придали ему должного внимания…

«На свете нет тоски такой, которой снег бы не вылечивал»

Кодекс Снеговика.

Эпилог

Взрыв длился недолго, поэтому полной его фазы не видел никто. Аборигены к этому моменту были слишком взбудоражены набирающим силу праздничным процессом, ослеплены и оглушены светом и шумом петард. Кто-то, возможно, обратил внимание на необычный гул, но успел увидеть только редкие последние всполохи и искры, которые можно было принять за остатки очередного фейерверка.

Это очень затруднило следствие по данному делу. Судя по степени разрушения дома артистки, взрыв был такой силы, что его не только жители Бархан должны были видеть, но и население всех близлежащих поселков в радиусе пяти километров. Тем более было странно, что ни один другой дом в Барханах не пострадал. В домах, непосредственно соседствующих с местом происшествия, даже стекла не вылетели. Складывалось такое впечатление, что взрывную волну прервала какая-то преграда. Милицейские эксперты были в недоумении, ничего подобного они раньше не видели…

Единственным, кто видел всю картину от начала и до конца был таджик Толик, но его показания имели для следствия мало ценности в силу «полной неадекватности» (так написал в протоколе главный следователь). Показания Толика действительно не могли рассматриваться всерьез, хотя, с другой стороны, если бы можно было сделать такое невероятное допущение, что ничего странного в его объяснениях не было, то его версия очень хорошо объясняла все те трудности, с которыми столкнулось следствие…

По его утверждению, за несколько секунд до происшествия, примерно в двадцать два тридцать снеговик, который стоял на детской площадке, стал вдруг светиться голубым светом. Потом, когда яркость света набрала ослепляющую силу, он оторвался от земли и взлетел по дуговой траектории. Следователей поначалу очень забавляли выражения, наподобие «дуговая траектория», произнесенные узбеком таджикского происхождения, причем без акцента. Но впоследствии, когда такие выражения в его объяснении стали следовать одно за другим, следователей это стало злить.

– Ты яснее можешь говорить? – не выдержал один из них.

– Как яснее? – не понял Толик.

– Нормальным языком.

– А я каким языком говорю?

Следователь стиснул зубы.

– Продолжай дальше. Я записываю…

Далее по его версии следовало, что изогнутый столб света, образованный снеговиком, расширился на конце, накрыл дом артистки воронкой и образовал вокруг него огромный купол. В ту же секунду внутри этого купола началась какая-то необъяснимая реакция (Толик так и сказал: «Какая-то необъяснимая реакция»). Пространство под куполом играло и переливалось всеми цветами радуги. Эти краски то вспыхивали искрами, то поднимались красивыми пузырями, ударялись о поверхность купола и дробились. Что-то не пускало их наружу. При этом раздавался такой звук, словно где-то в отдалении идет бой с применением тяжелой артиллерии (Толик без запинки выговорил слово «артиллерия»). Потом краски стали бледнеть, искры становились не такими интенсивными, энергия взрыва стала иссякать. Весь взрыв продолжался две-три минуты.

– Это все? – спросил уставший следователь.

– Кажется все, – Толик наморщил лоб то ли от попытки вспомнить, то ли от боли в голове. Он тоже устал и не меньше следователя ждал окончания этого допроса. – Может быть, я что-то еще запамятовал, но если бы вы задали наводящий вопрос…

– Ой, да хватит уже этого цирка, – милиционер раздраженно махнул на него рукой и выписал пропуск на выход, а когда Толик ушел: написал в протоколе: «Показания свидетеля не заслуживают внимания ввиду полной неадекватности последнего».

Толик и остальные таджики в поселок больше не вернулись. После того, как они дали показания по этому делу, их схапала миграционная служба и депортировала на родину. Ни Алексей, ни Тарас Александрович тоже здесь больше не появлялись. Они сидели в КПЗ. В Барханах наступил период безвластия…

Узнать о том, что же произошло в момент взрыва, Вадиму и Анюте было неоткуда. Они сами этого тоже знать не могли, потому что очнулись, когда все уже завершилось.

В течение всех новогодних каникул Вадим пытался разными хитрыми способами выведывать у соседей хотя бы какую-то информацию, и Анюта, как могла, пыталась помочь ему в этом, но никто из аборигенов, ничего толком не знал. Одни говорили, что видели не совсем обычный фейерверк с пузырями, другие говорили, что слышали какой-то подземный гул и испугались землетрясения, третьи (и таких было большинство) вообще ничего не видели и не слышали, потому что громко играла музыка, а на фейерверки они к этому моменту уже не реагировали. Звери тоже не могли помочь, потому что Анюта перестала понимать их…