Кодекс Защитника

Мюрид недобро зарычал и сделал шаг к Алексею, но в небе снова раздался набат. Морщась, как от головной боли, батыр отступил.

– Без оружия, – крикнул Белковский со своего места. – И бой будет продолжаться по правилам Суда Божьего. Пусть все прочитают его основные правила, чтобы потом ни у кого не было лишних вопросов.

– Не волнуйся, – ответил мулла, кладя руку на плечо батыра. – Победителей не судят!

Янычар недоуменно посмотрел на муллу. Мулла глазами показал на лопасть винта, которую янычар продолжал сжимать в руке. Недовольный монстр бросил свое страшное оружие и, подняв вверх руки, заколотил кулаками по груди, оглашая все вокруг звериным рыком.

– Вы доверяете ему свою судьбу, – закричал Алексей. – Вы уверены в своем выборе?

Мулла поднял руку:

– Делай свое дело, парень, – ответил он. – А мы знаем, что делать нам.

– Ну, как знаете! На Суде Божьем пересуда не бывает!

Алексей рывком снял с себя плащ и верхнюю рубаху и остался в одних кожаных штанах и летном дедовском шлеме.

– С богом!

Отец Михаил перекрестил Алексея и тихонько толкнул его в спину. Защитник подмигнул стоявшей рядом Марии и легко сбежал вниз по склону к Султанову, который, улучив момент, спустился все же со своей страшной Голгофы. С обратной стороны кратера навстречу Алексею с нарастающей скоростью курьерского поезда бежал янычар-смертник.

Но встретиться на середине кратера им не удалось. Она была занята горой из тел казаков и Черных охотников. Алексей побежал вокруг горы в правую сторону, а батыр – в левую. Затем, поняв, что таким образом они играют друг с другом в догонялки, оба остановились, ожидая, что кто-то из них подбежит к другому. Но они снова не увидели друг друга. Тогда янычар, придя в ярость оттого, что не может выплеснуть свою энергию, начал раскидывать тела убитых и раненых в разные стороны и попер напролом. Зрелище было ужасным. Он загребал руками, цеплялся пальцами за бездыханные тела и откидывал их в стороны, словно это были куски земли. Иногда он вырывал конечности из суставных сумок, и они разлетались в разные стороны мелкими брызгами. К тому моменту, когда дорога к Алексею была прочищена, тело батыра покрылось бурой кровью, и на нем не оставалось ни одного чистого места.

Алексей был ловок и гибок. Он не собирался входить в прямой контакт с этим монстром. Он остановился и ждал, пока тот прочистит себе дорогу. Тактически это был верный ход, ведь таким образом он берег свои силы, в то время когда у его противника они тратились. Но казалось, что янычар не знает усталости. Не останавливаясь, он бросился на Защитника, широко раскинув свои огромные, как у медведя, лапы. Алексей нырнул под одну из них и, оказавшись сзади, толкнул ногой в спину. Батыр не удержался и, пробежав вперед несколько метров, развернулся и побежал в обратную сторону.

Алексей сделал шаг назад в поисках места для нового маневра, и это было его ошибкой. Он наступил на отрубленную кисть и, поскользнувшись, потерял равновесие. На мгновение! Но за это время янычар-смертник успел добежать до него и вцепиться пальцами за шею. Алексей захрипел, пытаясь освободиться из этого страшного захвата, и почувствовал, как его тело оторвалось от земли. Все, кто наблюдал за сражением, замерли в ожидании развязки. Над воронкой нависла такая тишина, что слышался свист крыльев пролетавшей птицы.

Слова основных постулатов Суда Божьего ярким пламенем горели на небосводе. «Смерть на Суде Божьем считается признанием правоты!» Захочет ли Защитник умереть за свою правду? Для всех, кто умел читать и понимать смысл, стало понятно, что именно сейчас наступил самый ответственный момент схватки.

Момент истины.

Что важнее? Убить за свою правду или умереть за нее? Жизнь или смерть? Каждый из смотрящих сейчас на дно воронки, где сцепились два тела, пытался представить себя на месте того, кто задыхался в страшных живых тисках и уже начинал биться в конвульсиях от нехватки кислорода, и мысленно содрогнулся от тяжести выбора. Многие в такой момент закричали бы: «Сдаюсь!» Но ведь и участь второго поединщика тоже была тяжела. Легко убить человека, нажав на кнопку пуска ракеты, легко застрелить из автомата, несложно даже зарубить человека саблей, но задушить голыми руками! Ощутить, как из тела, что ты держишь в руках, медленно уходит жизнь. Увидеть глаза противника и закрыть их, услышать его сердце и остановить его на глазах у сотен свидетелей и под прицелом теле- и фотокамер.

На такое способен только человек с патологией сознания. Нормальный бы отпустил. Непременно разжал бы пальцы.

* * *

Анна Сирош смотрела на гиганта, сидя на краю площадки и держа на коленях голову раненого Ньюмана. Рука ее сама потянулась к фотоаппарату, но вместо него пальцы уперлись в твердую плиту. Фотоаппарат лежал тут же, рядом, но совершенно бесполезный. Объектив и корпус разбиты. Она пошарила по карманам в поисках еще какой-нибудь фототехники, чтобы успеть запечатлеть момент.

Пол с трудом разлепил обкусанные губы и прошептал:

– У меня фотокамера в телефоне. Сними на нее. Он в нагрудном кармане куртки.