Кодекс

— Не знаю точно. — Зеф смотрел на прохожих, идущих по тротуару. — Но это он мне сказал, на кого ты работаешь. Вроде бы у его компании, «Интех», с ними какой-то бизнес. Он, кажется, хочет, чтобы Уэнты купили в ней пай. Но это строго между нами.

Эдвард кивнул.

— Они правда живут в замке, Уэнты. Это я знаю.

— В замке? — Это произвело на Кэролайн впечатление, что случалось с ней редко.

— У него и название есть. — Эдвард сложил из больших и указательных пальцев рамочку. — Уэймарш.

— Quel [37] анахронизм, — фыркнула Кэролайн.

Когда они ушли, Эдвард стал смотреть телевизор. Он валялся на диване в одних трусах и ел «Эм-энд-Эмс» из фунтового пакетика. Диван был отменный. Он заказал его в «Поттери барн», обалдев от своей первой премии, и теперь, четыре года спустя, диван оставался самой дорогой из принадлежавших ему вещей. Гигантский, девяти футов в длину, обитый коричневым бархатом, уродский по всем мыслимым эстетическим стандартам, но утешающий в трудные моменты. Сейчас был как раз такой случай.

Эдварда одолевала депрессия. Работа в Англии, приз, который он зарабатывал так долго и трудно, обесценивался с каждым днем, а его связь с Уэнтами и кодексом становилась одновременно все более непрочной. Если не считать Маргарет. Но теперь, когда у нее есть ключ от квартиры Уэнтов, подумал вдруг Эдвард, он сам ей не очень-то и нужен. Он посмотрел, как старички играют в гольф, посмотрел передачу о дикой природе — о полчищах муравьев, создающих живые мосты, гигантском спруте, обитающем в Марианской впадине, и птичках-беседочниках, строящих скрепленные землей гнезда в австралийских лесах. При самом отдаленном упоминании о деньгах он переключал канал и сморщился, попав случайно на Си-эн-эн-эф, где по экрану скользила голубая ядовитая змейка финансовой информации, жадно заглатывая собственный хвост.

Около семи позвонил Зеф, но Эдвард не снял трубку. Автоответчик был под завязку забит сообщениями от коллег, приглашениями за город, отчаянными мольбами ассистента Андре, но Эдвард все равно запоздал с ответами — так запоздал, что уже и не догнать. Чем больше сообщений накапливалось, тем тяжелее было думать о них, и черная дыра не исполненных им обязательств делалась все чернее.

На ужин он съел целую банку сладких итальянских луковичек для коктейля — жуткие на вид, но необычайно вкусные и ледяные, прямо из холодильника, маринованные жемчужинки. В десять он выпил стакан скотча, в одиннадцать собрался спать.

Прежде чем лечь, он включил компьютер, загрузил туда свою сохраненную игру и открыл программу «Момуса». Совершенно бесцельное занятие, да и раньше оно было таким. Он плохо помнил, что там произошло напоследок. Он пришел к развалинам библиотеки, а потом время понеслось вскачь — так, кажется? Ну, хоть чем-то отвлечься. И пострелять хорошо бы. Он сел за клавиатуру.

Он по-прежнему видел перед собой развалины на месте библиотеки, но теперь груды щебня густо заросли сорняками, кустарником и даже деревьями, точно он простоял там несколько лет, пока природа брала свое.

Травы шевелились, шуршали, росли на глазах. С временем творилось что-то явно неладное. Оно неслось вперед с ошеломляющей скоростью. Раньше, у моста, он испытал тревожное чувство, что время сделало большой скачок в его отсутствие. Теперь он сам наблюдал, как это происходит, и природа захлестывала город, справляя чудовищную оргию плодородия. Толстые лианы спиралью оплетали небоскребы, вылезая из выбитых окон. Деревья, питаемые тучным канализационным илом, прорастали из люков, раскачивая ветвями, — в точности как киношные зомби, встающие из могил и расправляющие застывшие члены. Зеленый желудь величиной с хэллоуинскую тыкву шмякнулся откуда-то сверху и распался на миллион жестких волокон.

Самого Эдварда, насколько он понимал, все это не касалось. Мир вокруг старел, а ему хоть бы что. Он направился обратно к Рокфеллер-центру по буквально разваливающемуся городу. Одна из далеких офисных башен тяжко вздохнула и провалилась внутрь, подняв облако пыли. Космический механизм, вынуждавший время идти ровным, степенным шагом, сломался бесповоротно, и оно вырвалось из-под контроля.

Прекратилось это столь же внезапно, как и началось. Время начало тормозить и вернулось к своему обычному ритму. Стоя на краю Централ-парка, превратившегося в непроходимый Шервудский лес, Эдвард стал свидетелем того, как взбесившая флора остановила свой буйный рост. Время опять вошло в берега.

Ну знаете. Это уж полный бред, подумал Эдвард. Он сохранил игру на этой стадии, выключил компьютер и лег спать.

Телефон надрывался так, будто звонил уже несколько часов. На самом деле прошла всего пара секунд, поскольку автоответчик еще не включился. Эдвард открыл глаза и приподнялся, ощутив затылком прохладную твердость стены. Трубно прочистив горло, он поднес трубку к уху и снова закрыл глаза.

— Да?

— Алло!

Статический, крупитчатый голос, словно записанный на старинный восковой цилиндр, говорил то ли с английским, то ли с шотландским акцентом, непривычным и в то же время знакомым.

— Да, — повторил Эдвард.

— Алло, с кем я говорю?