Кофе и полынь

— А, люди там слишком заняты, чтобы читать газеты, — отмахнулся Эллис. И тут же нахмурился: — Но, безусловно, у них всегда найдётся время посплетничать с кем-то, кто в курсе всех новостей… Кто-то очень умело распускает сплетни в клубе, как я уже упоминал: каждый раз, когда я возвращаюсь, показания немного отличаются, и вот никто теперь и вовсе не помнит правды. Чрезвычайно удобно для преступника, неудобно для меня, — вздохнул он. И глянул исподлобья: — Что ж, будем надеяться, что призрак на сей раз окажется более сговорчивым — и, если не вспомнит подробностей своей смерти, то хотя бы не откажется заключить с вами союз.

«И что этот союз не будет нам во вред», — подумала я.

Но вслух просто согласилась; достаточно и моих сомнений, не стоит смущать ещё и Эллиса.

…Два дня пролетело незаметно, и вот подошло время снова навестить «Клуб дубовой бочки».

Для визита я выбрала скромное тёмно-зелёное платье с коричневой отделкой и коричневый же с зелёным жакет — с удобными узкими рукавами без кружев и оборок. Главным образом потому что опасалась перепачкаться или подпалить себе наряд, разбираясь с жаровней. Кто знает, что за диковинку привёз кузен леди Уоррингтон?

Но всё оказалось не так страшно.

Самую тяжёлую и грязную часть работы на себя взяла горничная — высокая, мосластая, с жилистым лицом; её тёмные волосы на ярком свету отливали рыжиной, а глаза были светло-карие, в желтизну. Когда дворецкий привёл горничную, то обратился к ней «мисс Смит», и эта фамилия показалась мне даже не знакомой, а значимой…

А потом я вспомнила.

Ну, конечно, Фрида Смит — та самая служанка с алманским именем, у которой украли нижние юбки в тот день, когда графа Ллойда застрелил таинственный убийца; и это она потом отстирывала со своей одежды кровавые пятна. Эллис рассказывал о ней, а ещё упоминал, что подозревает её в убийстве.

Верней, считает, что она имела возможность убить.

Не вполне то же самое, разумеется, но всё же вряд ли вы будете чувствовать себя так же непринуждённо, как с обычной служанкой, с особой, способной выпустить в человека несколько пуль с расстояния в пару шагов.

— …вот сюда ещё угля, мисс Смит, пожалуйста. Нам нужно, чтобы песок прогрелся везде одинаково — и довольно сильно, — вслух произнесла я, не подав виду, что поняла, кто эта женщина. — Благодарю, вы очень мне помогли. Можете пока отдохнуть.

Про себя я отметила, что надо бы потом спросить леди Чиртон, принято ли оставлять здесь прислуге на чай. Мисс Смит, вне зависимости от того, какие тайны она скрывала, заслуживала поощрения: с жаровней она управилась быстро и ловко, и теперь мне только и оставалось, что отмерить нужные пропорции воды и кофе — и погрузить медную турку в песок.

Леди Уоррингтон и другие дамы, к слову, оценили развлечение по достоинству. Им, похоже, не хватало свежих впечатлений: досуг в клубе был весьма однообразным и сводился к разговорам и чаепитиям. В большом мире эти безупречные леди также держали себя в строгих рамках. И неудивительно, ведь любая излишняя вольность могла привести к краху политической карьеры супруга!

Жестокое правило жестокого мира.

Разумеется, оно нисколько не касается тех людей, которые уже обладают властью — только тех, кто к ней стремится.

— …и вот кофе готов. Кто желает попробовать первым? — с улыбкой обернулась я, разлив напиток по крошечным чашкам, которые по договорённости с леди Чиртон доставили сюда из «Старого гнезда» ещё накануне.

Повисла пауза.

— Но разве не говорят, что кофе больше подходит мужчинам, а женщин делает чересчур беспокойными и вызывает бурление в рассудке? — с сомнением спросила белокурая красавица с жеманными манерами. Её звали Мари-Виктуар, леди Мари-Виктуар — неудивительно, что в прошлый раз я никак не могла запомнить её имя. — И разве не делает он женщин чересчур мужеподобными?

— Нисколько, но с непривычки может участиться сердцебиение, — решительно отвергла я теорию; хотелось рассмеяться, но это, разумеется, было бы невежливо. — Точно так же, как и от крепкого чая. Предаваться излишествам, разумеется, не стоит, и если раньше вы не пили кофе, то лучше ограничиться одной маленькой чашкой или выпить потом воды.

— Тогда я первая попробую, — вызвалась леди Уоррингтон, заворожённо глядя на крошечную чашку. — Мими, принеси, — обернулась она к одной из двух горничных, которые сегодня сопровождали её; насколько я поняла, они сейчас не столько прислуживали, сколько запоминали, как делать кофе, чтобы потом готовить его дома.

…всегда какое-то особое удовольствие в том, чтобы наблюдать, как кто-то впервые пробует кофе. Как расширяются зрачки; как брови выгибаются, и появляется румянец. Для некоторых вкус слишком горький, для других — сладкий, и мало тех, кто сразу может оценить его по достоинству. Мне тоже поначалу сам кофе казался неприятным, в отличие от запаха.

Но ни спутать его с чем-то, ни забыть невозможно.