Кофе от баронессы Кюцберг

– Колчин, ты знаешь, что я всегда была честной и правильной в жизни. Вот я и хочу, чтобы твоя голова опёрлась на все те мои положительные качества, которые во мне ещё не погибли. Прошу тебя задуматься и поверить мне? – Я блядью только вчера с тобой стала, ты у меня первый в жизни мужчина, и не думай обо мне, как о падшей женщине. Ты не обращай внимания, что я курю. Изредка могу выпить, чтобы поддержать компанию. Когда нужно я всегда держу себя в руках. Сделай милость, подари ей подарок и забудь её? Лару никто лучше не знает, чем я. И мне сдаётся, что ты можешь попасть с ней в неприятную историю, если уже не попал. Лара очень многоликая, она на людях одна, а дома разнообразная, если ты не веришь, что она порочная и извращённая, ты можешь проверить это, а я тебе помогу в этом. Давай назначим день и придём к ней с выпивкой, и ты посмотришь, как мы оба окажемся с тобой с ней в одной постели. Больше я тебе ничего говорить не буду. Думай и решай, смотри, только когда на поезд будешь садиться, не перепутай вагоны. Баронесса Эльза Карловна Кюцберг, её родная бабушка, живёт в Ганновере. В 1986 году, она вместе с родителями Лары покинула нашу страну. Бросили своего деда вместе с Ларой. Родители Лары не успели, досыта насладится своей исторической Родиной. Они вскоре попали в аварию. А младшая сестра Эльзы Карловны – миллионерша. В Германии имеет огромное количество акций. Вот она всех и перетянула к себе, не предвидя, чем это обернётся. Лара тоже собиралась уехать туда, три года назад. Она уехала туда, но только на похороны своих родителей. Дед тогда ещё был в силе и работал в обкоме партии крупным чиновником. Дом, который в городе зовут рейхстаг, что стоит около центральной поликлиники, принадлежал раньше её деду, не весь конечно, а часть, там ещё пять семей живёт. Его строили военнопленные немцы. В нём они жили раньше вместе с дедом. Но когда дед заболел тяжело, она купила себе комнату. А деду наняла сиделку. Она до самой смерти целый год не приходила к деду боясь, заразиться. Я постоянно бегала туда. Продав выгодно и быстро его жилплощадь, она не отблагодарила сиделку. Умотала по гостевой визе в Германию, и с ней ездил один ювелир Арон Гринберг. Она, чтобы оформить ему документы взяла с него бешеные деньги. Я слышала, как он её стыдил. Лара ему сказала, или деньги, или документы сожжёт. А он был хорошим другом ей. Сейчас бабка завёт её к себе. Она приезжала сюда на похороны, и я с ней немного знакома. Это чванливая и сумасбродная старуха напоминает чем – то Вассу Железнову. Лара будет такой в будущем. Вот так Вовочка характеризую я тебе нами обожаемую женщину, – тяжело вздохнула Надежда, – а теперь дай я тебя поцелую и иди. Я знаю, что тебе некогда сейчас. Если представится возможность, принеси мне, пожалуйста, минералки? И включи, пожалуйста, телевизор, только звук громко не делай?

Слабая и больная Надька Колчаку нравилась сейчас больше, чем вчера пьяненькая и развязанная. Бледное и красивое лицо с жемчужными зубами и алыми, словно лесная земляника губами, которые она никогда не красила, придавали ей неповторимое очарование. Надежда говорила тихим голосом, по которому можно было определить её нездоровую слабость. Она казалась ему беззащитной, и одинокой. И он пожалел, что обошёлся с ней немного жестоко. Простив ей всё одной мыслью, что женщин всегда надо уметь прощать и расставаться надо с ними красиво, чтобы на твоих похоронах шла длинная вереница женщин не меньше чем в мавзолей к Ленину, и все они оплакивали бы тебя горькими слезами. Это будет последней страницей счастья, до твоего погребения.

«Болван и дурень», – опомнился задумавшийся Вовка.

– Что ты сказал? – спросила Надежда.

– Это я себя так порой называю, когда злюсь, – ответил он ей. – Мысли иногда бредовые в голову лезут. А тут вдруг из твоих уст услышал, что я у тебя первый мужчина. Или ты в себя ещё не пришла, после вчерашнего секс марафона А как же Андрей?

– Всё ты правильно понял, – улыбнулась она, – на кухне диван стоит, а на его спинке большой мишка плюшевый сидит. Вот он с ним и спит. Не мужчина Андрей понимаешь? Радиации много наглотался. Но пытается вернуть себе мужскую силу. Интенсивно лечится в областной клинике. Мы ведь поженились с ним за два месяца до тебя. И кровь у меня вчера была не от месячных, – это была кровь зрелости новой женщины. Понял, дурачёк!

И она заплакала. Но это были слёзы не горя, а радости. Вовка не знал, как поступить в этой ситуации. Утешать её или благодарить. Он решил ни того ни другого не делать, а оставить её наедине со своими думами.

Он вышел из квартиры с благодарностью подумал о Надежде, а затем передёрнулся от своих нелепых смертельных мыслей, которые наплыли на него до её признания.

«Надо же, о смерти подумал. Если уж умирать, то лет в сто пятьдесят, в постели между двумя по бокам обнимавшего его двадцатипятилетними девочками», – успокоил он себя и пошёл за минералкой. Когда возвратился назад, Надежда уже спала.