Кофе в бумажном стаканчике (СИ)

Не выдержав, Сергей с большим скандалом выгнал его за крупную кражу и начал вести бизнес самостоятельно, восстанавливая потери. Чтобы залатать ощутимую финансовую «дыру», устроенную Марком, ему пришлось взять кредит. Дедуле и бабуле он про Марка ничего не рассказал, и семья посчитала, что брата он обидел несправедливо, из зависти к его талантам, поскольку сам слишком был черств душой, до предела прагматичен и ни о чем, кроме своей прибыли, не думал. Смертельно устав от этой ситуации, Сергей оправдываться не стал, с семьей надолго поссорился.

Оставшись один, Марк пустился во все тяжкие — занялся торговыми авантюрами на бирже, несколько раз проиграл крупную сумму в казино, попросил денег у Сергея, но тот отказал. После этого Марка жестоко избили за долги, он отлежался в больнице со сломанными ребрами, стал прятаться. В его жизни наступила самая настоящая черная полоса. Семья поняла, что с Марком не все ладно, только тогда, когда к его деду пришли с требованием выплатить за внука крупный карточный долг. Дед выплатил. Марка стали увещевать, упрашивали образумиться, и он, окончательно разругавшись с дедом и бабулей, уехал в Москву в надежде заработать легкие деньги. Промаявшись там год и, вконец запутавшись, он вернулся к деду и старшему брату с повинной, был прощен. На семейном совете было решено дать ему последний шанс.

Первым делом Марк поменял документы, взял фамилию деда и стал зваться Марк Измайлов. На выделенный ему дедом беспроцентный кредит организовал юридическую фирму, купил адвокатскую лицензию, начал работать и быстро остепенился: у самого себя не поворуешь. Он легко брался за самые скользкие дела, с клиентов брал втридорога, в городе считался «черным» адвокатом и нисколько не беспокоился по этому поводу, чувствуя себя в новом статусе, как рыба в воде. За несколько лет, благодаря собственной изворотливости и неразборчивости в средствах разбогател, купил дорогую машину, при помощи семьи построил дом и начал обустраивать его по собственному вкусу.

Жизнь потекла своим чередом, словно тихая вода в широкой полноводной реке, ничто больше не нарушало установленный порядок. Все члены семьи — властная бабуля, дедушка-профессор, ставший к тому времени ректором медицинского университета, ветреная Милочка и ее муж, получивший профессорское звание, успокоились, с восторгом стали обсуждать якобы вновь окрепшую дружбу братьев. Сергей их не разубеждал. Когда он выстроил дом в Белом и переехал туда жить, у бабули родилась идея его женитьбы — как-никак, ему уже перевалило за тридцать. Марк эту идею горячо поддержал, надеясь на приток в семью дополнительного капитала. Кроме того, он рассчитывал, что новым богатым родственникам наверняка понадобятся юридические услуги разного толка — от самых безобидных до весьма противоречивых с точки зрения закона, — и надеялся таким образом ощутимо расширить круг своей клиентуры. Оставалось только найти брату подходящую партию.

Сергей, слушая эти разговоры, отмалчивался, иногда не выдерживал и резко отвечал, что сам решит вопросы собственного благополучия, потом извинялся за несдержанность. Бабуля и Милочка относились к нему снисходительно. Уверенные в том, что педантичному Сергею, постоянно занятому работой, просто необходимо было помочь, они не обращали внимания на его раздражительность и старались всеми силами. Так родился пустой слух о поисках подходящей невесты, о чем Надежде язвительно сообщила Вика Лагодина. Сергею категорически не нравилось ощущать себя покупателем на рынке, который приценивался к товару, но он ничего не мог с этим сделать — семья такие вопросы решала самостоятельно, настойчиво предлагала всевозможные варианты, терпеливо выжидая, когда он не выдержит их напора и перестанет держать оборону. В пустых разговорах и предположениях прошел еще год, пока Сергей не ударил Надю машиной на пешеходном переходе. И эта авария изменила всю его жизнь.

…На улице давно стемнело, за тюлевыми занавесками сгустилась непроглядная тьма. В ней, с любопытством заглядывая в окна, толпились беспорядочные тени домашних обид, которые Сергей принес с собой в этот новый дом. Историю своей семьи он рассказывал с плохо скрываемой болью, пытался подшучивать над собой, будто чувствовал вину за случившиеся с ним несуразности, но получалось неловко, и от этого Надя испытывала невыносимую горечь. В его словах было слишком много одиночества, стремления к простому человеческому счастью, о котором он не имел никакого представления и до встречи с Надей мечтал также абстрактно, как Надя — о физической близости. Такой недоступный и важный с виду, он оказался недолюбленным, с огромным грузом ответственности, который возложила на него семья, с массой ненужных обязательств.

Сергей сидел за столом печальный и сосредоточенный, будто этот рассказ стоил ему последних сил, и они, в конце концов, иссякли. Надя пересела на стул рядом с ним и, тесно прижавшись, обняла. Он с нескрываемым удивлением посмотрел на неё сверху.

— Ты что, жалеешь меня?