Кофейные истории

– А, ну его, всё равно опоздал, – и принялся раздеваться.

Меня словно молнией прошило.

В первое мгновение я буквально остолбенела, впервые в жизни осознавая, что значит это слово – застыть, закостенеть, не иметь возможности даже моргнуть. Лайзо стянул рубаху и сложил, сноровисто и аккуратно, как делают служанки.

Меня бросило в жар.

«Нужно проснуться. Или хотя бы отвернуться…»

Лайзо сладко потянулся, наслаждаясь ветром, и быстро скинул сапоги, потрёпанные, но чистые.

«Он ведь колдун, и если это не простой сон, он может заметить…»

 Когда Лайзо притронулся к завязкам охотничьих штанов, я решила, что сейчас или очнусь наконец, или лишусь чувств, как подобает благовоспитанной леди. Но чего-то во мне, кажется, не хватало – или благости, или воспитанности… Я не отвернулась и даже не закрыла глаза, пока он не разделся полностью, сложив одежду на берегу, и не вошёл в воду, к счастью, всё время оставаясь ко мне спиной.

Сердце колотилось так часто, что сложно было дышать; лицо горело, а губы покалывало, как будто… как будто…

– Эй, – крикнул вдруг Лайзо. – Нельзя.

Я едва не провалилась сквозь камень – и только потом разглядела клокастую рыжую лису, которая принюхивалась к оставленной на берегу сумке. Воришка, застигнутый врасплох, прижал уши, но не сдвинулся с места.

– Изголодалась, что ли, – пробормотал Лайзо. – С чего бы, лето же… А! У меня же там сыра кусок, вот же… Ну, ладно. Так и быть, угощу.

И – повернулся, собираясь выйти.

…повернулся ко мне.

Я пискнула, зажимая рот руками – и проснулась.

В спальне ещё царила ночная прохлада, однако мне было жарко – жарче даже, чем там, во сне, на берегу безымянной крошечной реки. Солнце едва поднялось над крышами; пора было вставать, чтобы успеть прочитать вчерашние письма, затем позавтракать – и спуститься по крыльцу к дорожке, где ждал автомобиль.

И Лайзо.

А после этого сна я совершенно точно не смогу посмотреть ему в глаза.

Ни за что.

***

Пока мы завтракали, казалось, что все смотрят на меня и о чём-то догадываются – мысль абсурдная, но мучительная и навязчивая. Правду говорят, что нет хуже тюремщика и палача для человека, чем его собственная совесть. Впервые в жизни я употребила свой дар – пускай и невольно, не осознавая того – в корыстных целях… нет, даже хуже того, в порочных.

Но самым скверным было то, что Лайзо мог меня заметить.

Разумеется, в царстве грёз колдун, пускай и могущественный, сновидцу не ровня. Только те, кто обитает между миром живых и мёртвых, в силу своей мистической природы способны легко ощутить моё присутствие – и даже больше: Сэран, к примеру, передвигался среди снов, не испытывая ни малейших трудностей, а перед святым Киром я и сама робела… Но Лайзо всё-таки человек из плоти и крови, а значит, оставалась возможность, что он не почувствовал, как я заглянула в его прошлое.

А если почувствовал, то что подумал обо мне?

А если он видел точно такой же сон – и меня на том камне?

А если он нарочно меня дразнил?

А если…

Тревожные и постыдные мысли множились и множились в моей голове, не давая ни мгновения покоя.

– Вы только посмотрите, какая наглость! – воскликнул вдруг Клэр и отбросил газету. – Видели, дорогая племянница? В Алмании компанию «Гилмор и сыновья» обвинили в шпионаже, объявили вне закона, их имущество конфисковали, а самого Энтони Гилмора вместе с семьёй, прислугой и работниками выслали из страны в грузовом вагоне!