Кофейный роман

Каргин негромко рассмеялся и наклонился к ее лицу.

– Брось? Неужели забыла про мой день рождения? Помнишь, пару лет назад подарила мне какую-то картинку. До хрена дорогую. До сих пор в моем кабинете висит. О тебе напоминает, – улыбка вдруг сползла с его лица, и он добавил: – Короче, ты приглашена.

В ответ Вероника тоже рассмеялась.

– Сейчас могу подарить тебе только дополнительные рога. Или нет! Знаю. Карапузика. Волосики беленькие, глазки блекленькие. Как у Сашки. А фамилия, прикинь, твоя. И отчество тоже. Хочешь? И совершенно бесплатно.

Взгляд его резко потяжелел. Он снял очки и откинулся на спинку сиденья.

– Вер, прекрати. Я пытаюсь наладить с тобой отношения. Ты ведешь себя, как избалованная девчонка. Я все понял. Все осознал. Я без тебя не могу. Возвращайся давай. Хорош комедию разыгрывать.

– А по-моему, это ты комедию разыгрываешь.

– Нет, дорогая, я еще ничего разыгрывать не начал. Я пока только разгон беру. Игра обещает быть увлекательной. Но я не могу не дать тебе шанса одуматься.

– Да делай ты, что хочешь, – Вероника тяжело вздохнула. – Жить с тобой я не стану. Хватит.

– Просто ты еще не понимаешь, что ни с одним мужиком уже жить не сможешь, кроме меня. Как и я ни с кем больше не смогу. Мы с тобой, Вера, увязли в этом по самое… Зачем еще кого-то тащить в это болото? Мы с тобой одного дерьма наглотались. Так что думай, моя хорошая. Ты всегда была умной девочкой.

– Это не твоя забота, что я буду делать, – медленно проговорила Вероника. – Буду жить в твоей квартире и на твои деньги вызывать себе мальчиков. Меня устроит.

По его щекам заходили желваки. В кулаки сами собой сжались руки. Каргин дважды выдохнул и только потом ответил:

– Вера, это хреновая для тебя игра, правда. Я часто играю нечестно. Но тебе дам совет. Не суйся в это. Откажись от этого. Мы же оба знаем, почему ты всю эту бодягу затеяла – мне побольнее сделать. Так вот подумай. У меня козыри на руках, а у тебя только Мария Витальевна со своим блокнотом. Если ты завтра начнешь, то мы этого уже не закончим, понимаешь? Стоит только развязать. А еще подумай про Сашку. Ты можешь сколько угодно рожать от него белобрысых пацанов. Пока его жена не узнала. А срач будет такой, что она узнает. Решила еще и его семью разбить? Мне назло?

– Да пошел ты… – Вероника потянулась к дверце автомобиля, чтобы выйти.

Каргин схватил ее за локоть и дернул на себя, крепко сжимая пальцы и прекрасно понимая, что на ее белоснежной коже останутся темные пятна от его прикосновения.

– Вера, у тебя завтра до начала заседания срок. Потом я начну воевать. Ты сама знаешь, что это такое.

– Повторяю, делай что хочешь, – она дернула локоть, пытаясь вырваться из его рук.

– Ну раз ты мне разрешаешь…

Он, схватив ее свободной рукой за лицо, развернул к себе и впился в ее губы жадным влажным поцелуем. Вероника стала брыкаться и дергаться. Она мотала головой и била его по лицу. И мечтала об одном: вырваться! Из его пальцев и из его машины. Он не отпускал, он все глубже просовывал язык в ее рот, скользя им по нёбу, потом чуть отстранялся и начинал кусать ее губы. Сжимал ее крепко и жестко. Глухо стонал. Если бы мог, привязал бы к себе. Но все, что сейчас было возможно – это пытаться подчинить ее своей воле. Она кусалась в ответ. Царапала его ладони, которые делали ей больно. Кажется еще больнее, чем обычно. За несколько последних месяцев она привыкла, оказывается, к тому, что больше никто не украшает ее тело кровоподтеками.

Он разжал объятие резко – так же резко, как схватил до этого. Медленно отстранился и, тяжело дыша, проговорил:

– Я всегда получаю то, что хочу. Я хочу тебя. Вернись.

– Нет!

Каргин вздрогнул. Глаза его потемнели. И он медленно, растягивая слова, самым гадким своим тоном произнес:

– Тогда, дорогая моя, до завтра. Хорошего дня.

Она выскочила из машины, не сказав больше ни слова, и помчалась прочь. Она забыла, что собиралась к адвокату. Неслась по улице, среди людей, почти задыхаясь. И все еще чувствовала его язык у себя во рту.

Закревский мерил шагами свой кабинет, поглядывая в окно, за которым, кажется, несмотря на то, что впереди еще целый месяц зимы, резко наступил апрель, и слушая болтовню Саньки. Ребенок усиленно готовился к завтрашнему заседанию. Двадцать минут назад отзвонился Каргин. Подтвердил свое присутствие в суде. Обещал феерию. Хотя как раз последнее пугало.

«Никакой самодеятельности, Виктор Анатольевич», – пытался увещевать его адвокат, но тот только смеялся в телефонную трубку.

«Вам непременно понравится, Ярослав Сергеевич».

Заседание по разделу имущества Каргиных было не первым и, ясен пень, далеко не последним в этом процессе. Но настрой клиента Закревскому решительно не нравился. С другой стороны, коньком адвоката были импровизации – какую бы свинью ни подложил беспокойный клиент, Закревский от этого только приливы вдохновения испытывал. В крайнем случае, утешал себя мыслью, что это же не в первый раз, и похуже видел.