Когара (СИ)

От услышанного Харрис вдруг густо зарделась; слова гонщика попали точным выстрелом в самую уязвимую — на тот момент — часть Агаты. Действительно, инстинкт самосохранения от пережитых нервов перерос в какое-то подобие фобии. И это было просто… глупо.

«Если бы хотел причинить вред, то сделал бы это, да?» — спросила она у себя. Не нашла ответа, поэтому продолжила рассуждать. «Кто ему ночью, среди пустой улицы-то помешает?»

— Тебе бы выпить, — кинул он, поднимаясь на ноги и поправляя штанины комбинезона. Агата почти попятилась назад, но в последний миг дала себе указ не шевелиться и встретила взгляд азиата. — И забыть этот день. Ближайший бар, кстати, в этом доме.

Он некоторое время стоял, глядя на девушку, словно ожидая её реакции на неозвученное, но понятное приглашение. Харрис остановилась, а вместе с Агатой замерло и сердце девушки; только вдохи и выдохи, выходящие изо рта в виде облачков пара, отличали девушку от статуи.

А потом гонщик развернулся и пошел прямо через магистраль, по которой ближе к утру будут проноситься с машины. От этой картины что-то внутри дрогнуло, как от удара хлыста, и Агата вдруг поняла, что у неё были считанные секунды, чтобы сказать ему хоть слово.

В ушах, подобно тиканью бомбы, застучала кровь. Харрис сжала зубы и, прикрыв глаза, спросила:

— Как тебя зовут?

Подошва его ботинок перестала стучать по спящему шоссе. «Остановился» — кивнула блондинка и, закусив внутреннюю сторону щеки, посмотрела на парня. Он кинул на неё заинтересованный взгляд через плечо, чуть наклонил голову, когда ответил:

— Сэм. Сэм Макото, — Агата кивнула и полушепотом повторила его имя себе под нос, словно пыталась распробовать то на вкус. Гонщик резво развернулся на пятках и, вскинув бровь, спросил: — А тебе-то что?

«Сама не знаю» — мысленно рыкнула Харрис, но на деле лишь посильнее скрестила руки на груди и сделала пару шагов навстречу Сэму.

— Пойдешь в полицию, сольешь меня? Что я участвую в гонках?

— Нет, — мотнула головой, и на лицо упала прядь. — Просто пить в обществе незнакомого человека как-то стрёмно.

***

— …И тогда тетя мне и заявляет, мол: «Агата, леди не говорят джентльменам, что у них пахнет изо рта!», — прохохотала Харрис. От воспоминаний безмятежного прошлого едва не текли слезы, а сама девушка чуть удержалась, чтобы не ударить кулаком по столу. — А я ещё минут пятнадцать на балконе стояла и воздухом дышала, чтобы в себя прийти!

В поздний час в том баре они с Сэмом были, наверно, самыми громкими посетителями. На них оборачивались немногочисленные люди, недовольно хмурились, но за разговором Макото и Харрис почти не обращали на них внимания. Разговор, завязавшийся ещё по пути в паб, шел сам собой, и им даже не приходилось стараться, чтобы найти новую тему для обсуждения.

— Бедняга, — усмехнулся Сэм и отпил из своего стакана. Агата уже не помнила, что он себе заказал, но пахло от него виски. Точнее, его разбодяженной версией; ей страшно было представить, чем алкоголь размешивали в такой дыре, но махнула на это рукой и, поправив пальчиками осевшую под глазами тушь, закончила рассказ:

— Тогда я решила, что на следующих приемах потребую, чтобы на шведском столе не было блюд с чесночным соусом. Это ведь просто издевательство над людьми!

— Чесночный соус был придуман злым гением, — с уверенностью учёного произнес Сэм. От услышанного в черепной коробке Агаты что-то переклинило, и она медленно повернулась к Макото лицом. Щёки и шея были красными ни то от выпитого, ни то от света неоновой вывески, висящей на соседней стене.

— Потому что есть вещи из разряда: «настолько хорошо, что даже плохо». Чесночный соус как раз к таким и относится.

— А, — мотнула головой Харрис, немного повела носом и потом произнесла: — Не-ет, скорее наоборот. Не «хорошо, что плохо», а «плохо, что хорошо». Ну, этот соус действительно же ужасен! — фыркнула, и Макото чуть усмехнулся, снова сделал глоток разбавленного алкоголя. — Так же ужасен, как джинсы-клёш и розы.

Краем глаза она заметила, как парень замер, так и не поставив на поверхность стола стакан. По всей видимости, теперь пришел его черед удивлённо хмуриться и сводить брови на переносице.

— Так, — неопределенно протянул гонщик. Всё-таки облокотившись локтями о стол, он наклонился чуть вперёд и заглянул в лицо Агаты. Ей вдруг стало невыносимо смешно, и девушка едва слышно хихикнула себе под нос. — С джинсами ещё могу согласиться. Но что не так с розами?

— Терпеть их не могу, — она сморщилась, словно прямо под носом оказались нелюбимые цветы. — Они красивые, вкусно пахнут, ассоциируются с любовью, но в то же время из них сделали настоящий символ. Даже культ. То есть, говоря про букет цветов для девушки, все сразу представляют розы. Словно других растений не существует.

— А ты какие цветы любишь?

Агата задумчиво посмотрела на вывеску, не поднимая головы. Та резала глаза красным светом, но Харрис почти не обращала на это внимания, представляя у себя в голове настоящую оранжерею.