Когда ангелы спят

На пороге стояла абсолютно голая девушка и при этом ничуть не стыдилась своей наготы. Огненно-рыжие волосы были заплетены в бесчисленное множество тонких косичек, которые своими кончиками при каждом движении головы касались её плеч. Я открыл было рот, но не нашелся что сказать. Единороги с гобелена не менее изумлённо глядели на неё.

По правде говоря, мне следовало бы удивиться гораздо раньше, но раньше было не до того. Впрочем, сейчас было не до того тоже.

Девушка сделала шаг вперед и оказалась неимоверно близко от меня. Слегка асимметричное личико со смеющимися глазами глядело немного снизу. Я вновь открыл рот, но незнакомка вдруг приникла ко мне, обхватила шею руками и поцеловала меня долгим поцелуем. Голова уж в который раз предательски закружилась.

— Привет, Элли! — раздался голос за моей спиной.

Элли прервала поцелуй, взглянула вглубь комнаты, улыбнулась, и ответила:

— Привет, Бетти!

Меня выпустили из объятий, и я оказался один в окружении холодного влажного воздуха. Элли обогнула меня и прошла вглубь комнаты. Я растерянно наблюдал, как она опускается на колени рядом с Бетти.

— Иди сюда, — Элли позвала меня рукой.

Я закрыл дверь, подошел к постели и сел на неё, всё ещё в недоумении разглядывая обнаженных пришелиц. Они тоже глядели на меня и улыбались.

— Ничего не понимаю… Мир всё-таки опрокинулся?

— Опрокинулся, — согласно кивнула Бетти. — Ты против?

Не успел я ответить, как Элли стремительно приблизилась ко мне, сдернула с меня самодельную одежду и весело констатировала:

— Он не против!

В следующий момент её жаркое, почти обжигающее тело приникло к телу моему. Присоединившаяся к нам Бетти принесла успокоительную свежесть и прохладу.

Я обнимал и ласкал обеих. Одна неистовым огнём поглощала меня, другая дрожала при каждом касании. Тонкие косички барабанили в мою грудь, длинные светлые волосы ручьями струились по моей коже. Их тела двигались под моими ладонями настолько замысловато и по-разному, что мое представление о пространстве рассыпалось, обнаружив свою несостоятельность. Право и лево, верх и низ перестали существовать. Две девушки были теперь пространством, заключая в себе весь мир.

В пылу наших игр чуть поджившая корочка пореза на моей шее содралась, и яркие капельки крови разбились о смуглую кожу Элли, находившейся в этот момент подо мной. Бетти тут же пришла на помощь, слизав своим язычком алый пунктир, протянувшийся от ключиц Элли к ложбинке между её грудей, а затем припав губами к моей шее, заживляя рану и утихомиривая встрепенувшееся воспоминание боли. В благодарность я поцеловал её лоб, мягкими касаниями губ спустился к сияющим глазам и, наконец, встретился с её губами, почувствовав на своём языке вкус собственной крови.

Жаркое тело Элли выгибалось при каждом моём движении. Клокочущий огонь передавался мне, я двигался всё неистовее, я жалел, что у меня только две руки, не в силах обхватить одновременно её всю. Меня разорвало бы на части, если бы не Бетти, прижимающаяся своим телом к моей спине, целующая её, спасительным умиротворением превращая бурю в негу, и напоминающая, что кроме восхитительного пылающего ада внизу существует не менее восхитительный рай.

Мы проснулись оттого, что по коридору промчался человек с криком:

— Облава!

Я высвободился из объятий девушек и сел. Элли тоже села, протирая кулачками глаза. Бетти перевернулась на спину и сладко потянулась. Затем обе девушки встали, улыбнулись мне. Бетти оделась. Элли завернулась в простыню. Бетти чмокнула меня в левую щеку. Элли в правую.

— Увидимся, — сказала Бетти.

— Увидимся, — сказала Элли.

И обе выскользнули за дверь.

Я попытался вновь осмыслить произошедшее, но осознав, что времени на это у меня опять нет, рассмеялся.

Встав, накинув гобелен (так и не успел поменять его на нормальную одежду; теперь придется так ходить неизвестно сколько, на потеху всем), я свернул постель и вышел в коридор.

Вокруг царила естественная для облавы суматоха.

Когда-то, когда я был ещё совсем маленьким, облава сопровождалась не суматохой, а паникой. Железные двери, прикрывающие вход в нору, не могли противостоять огненным мечам херувимов. Оттого норы делались узкими, даже человек пролезал туда на четвереньках, а ангел застревал. Ангелы пускали в нору особой породы псов, те довольно быстро взламывали двери, и общее время на эвакуацию составляло десятка минут.

Потом Алхимик, не нынешний, а ещё прежний, придумал обрушивать во входной коридор тонны земли в том случае, когда дверь не открывалась, а была взломана. Нора закупоривалась намертво. Проходы теперь можно было делать высокими, в полный человеческий рост. А времени на то, чтобы собраться и спокойно уйти тайными ходами, было не менее нескольких часов. К тому же в большинстве случаев ангелы решали не раскапывать засыпанный проход, и, вернувшись, мы находили жилище нетронутым.