Когда боги рыдают (СИ)

В радостном волнении эскулап сообщил ему, что работал над установкой речевого имитатора весь вечер и всё получилось как нельзя лучше. Задумка сработала. Имитатор сделал голос Дениса разборчивым и теперь стало совершенно ясно, что мозг не пострадал, а если и пострадал, то очень незначительно.

— Правда, я ещё не знаю точно, вполне ли Денис адекватен, — как бы спохватившись, прибавил доктор. — Он похож на больного в бреду. В его ответах чувствуются некоторые несообразности. Но даже это большой успех, согласитесь. Главное — мозг жив! Признаюсь, я не слишком надеялся на это. И вдруг такая удача. Это же мировая сенсация… Ещё раз убедительно прошу никому не говорить о том, что вы видели у меня в лаборатории, иначе начнётся ажиотаж, набежит целая свора любопытных, газетчики, телевидение…

— Ладно, с этим замётано, — сипло перебил бандит. — Ты лучше скажи, с Михалём можно нормально побазарить?

— Понимаете, Денис пока не осознаёт своё положение. Автокатастрофу он помнит, и считает, что попал в больницу с сотрясением мозга. Говорит, что чувствует себя хорошо. Спрашивает, когда его выпишут…

— Ты гений, Аркадьич! — заревел в трубку обрадованный Габай. — Следи, чтоб он у тебя не откинулся! Я щас еду!

Окрылённые надеждой хоть что-то узнать о потерянных камнях, бандиты наскоро привели себя в порядок и помчались в морг. С ними не поехал только Толубеев, которого Габай отправил к папаниной вдове за джипом.

— А может, потянем с тачкой? — попробовал возражать Гугнивый. — Может, как-нибудь и так утрясётся?

— Скажи об этом Нугзару, — Габай криво ухмыльнулся. — Давай, скажи, а я на тебя посмотрю!

Гугнивый промолчал.

Глава 8

В дверях морга их встретил знакомый санитар.

— Доктор вас ждёт, — сказал он с дружелюбной улыбкой, пропуская их в здание. — Не совсем погиб дружок ваш, котелок у него ещё варит…

Габай взлетел по лестнице, перескакивая через ступеньку. За ним побежали братки. В дверях лаборатории главарь едва не столкнулся с вышедшим ему навстречу доктором.

— Тсс! — Леонид Аркадьевич приложил палец к губам.

Но Габай с напарниками, не обращая на него внимание, ввалились в лабораторию и окружили аквариум. Мозг по-прежнему плавал в прозрачной эмульсии, слегка покачиваясь от медленно всплывавших воздушных пузырей.

Габаю бросилось в глаза, что на этот раз в боковые части мозга были вставлены провода, соединённые с небольшим микрофоном, лежавшим здесь же, на столике рядом аквариумом, а челюсти и шея Михалёва накрыты пластиковым футляром со слегка выступающим круглым динамиком. Из динамика неслись какие-то несвязные монотонные хрипы, похожие на храп.

— Тише, ради Бога, тише! — повторял доктор. — Микрофон включён!

— Аркадьич, ну чего? — зашептал Габай. — Что он тебе сказал?

— Просил не говорить матери, потому что не хочет её волновать. Он считает, что с ним ничего страшного не случилось… Я, естественно, не стал разуверять его в этом…

— Ну-ка, потолкуй с ним при мне, — сказал бандит. — Я хочу посмотреть, как это выглядит.

— А он хоть видит нас? — спросил Гугнивый, оглядывая мозг со всех сторон.

— Нет, — ответил доктор. — Я сказал ему, что у него проблемы со зрением. Пока у него якобы на глазах повязка.

Габай нетерпеливо кивнул.

— Правильно. Ну, давай!

Доктор поднёс микрофон к губам.

— Денис, добрый вечер, — заговорил он мягко. — Ты спишь?

Хрип в динамике прервался. После нескольких секунд затишья оттуда вырвался звук, похожий на зевок.

— Разве я спал? — надтреснутым металлическим голосом воспроизвёл имитатор слова Михалёва. На нормальный человеческий голос это совершенно не походило.

— Да, ты спал, — ответил доктор.

— А мне казалось, что я сейчас ехал в машине. До сих пор всё мелькает перед глазами.

— Ты ехал в машине? — заинтересовался Леонид Аркадьевич.

— Да. И вдруг — бум. Вспышка, а потом удар. И ещё боль в кишках.

— Боль пройдёт, — сказал доктор.

— Она уже прошла.

— А что ещё с тобой было?

— Гулял по Питеру. Зашёл к себе домой.

— Давно это было?

— Вот сейчас, только что.

Братки переглянулись. Пискарь повертел пальцем у виска.

— Денис, как ты мог гулять по Питеру, ты же лежишь в больнице в Москве, — увещевающе сказал Леонид Аркадьевич. И повторил: — Ты лежишь в больнице, тебя лечат…

— Я в больнице, меня лечат, — эхом отозвался динамик.

— Всё будет хорошо, не волнуйся, — сказал доктор.

— Я ехал в машине, потом — удар, заболело в кишках, а потом я попал в Питер и зашёл к себе домой, — говорил Михалёв. — А ещё я ехал в поезде. Я точно помню, что ехал в поезде. Это когда было? После удара или после прогулки по набережной?

Габай скривился в досаде.

— Он всё время несёт эту хрень? — спросил шёпотом.

— Я же сказал, он не совсем адекватен, — тоже шёпотом ответил доктор. — Но это, возможно, пройдёт со временем. А вообще его ответы вполне разумны. У меня складывается впечатление, что он многое, если не всё, помнит из того, что было с ним…

— А нас он помнит? — вмешался Гугнивый.

Доктор поднёс ко рту микрофон.

— А друзей своих ты помнишь? — спросил он.

— Славку из пятого подъезда, — ответил Михалёв. — Мы с ним травку курили и на роликах катались. И Маринку.