Когда боги рыдают (СИ)

— Слава сказал, что это самый лучший тайник, который он когда-либо видел, — смотрительница подошла к столу и загремела чашками. — До восьми ещё целых двадцать минут, можно попить чаю. Вода горячая, я только что нагревала. Хотите?

Габай кинул взгляд на запястье.

— Лады, давай своего чаю.

Со свечой он вернулся к столу и грузно опустился на стул, который заскрипел и заходил ходуном под его тяжестью. Изогнутым набалдашником придвинул к себе второй стул и, пыхтя, водрузил на него раненую ногу, чтобы от неё отлила кровь. Только после этого, облегчённо выдохнув, откинулся на спинку стула и оглядел стол. Хозяйка башни явно не отличалась большой аккуратностью. Всё на столе было перемешано, куски сахара рассыпаны, вокруг чайника блестела лужица, газета под хлебом намокла, колбаса лежала вперемежку с воздушной кукурузой. Габай даже уловил запах пива, хотя пивных бутылок нигде не было.

Смотрительница придвинула к столу табуретку и присела со скромным видом. Габай заметил, как она прячет плейерный магнитофон с наушниками. «Неужто бабёнка попсу слушает? — с ухмылкой подумал он. — Ну и дела!»

— Хорошо хоть вы заберёте этот мешочек, а то у меня все эти дни душа не на месте, — призналась женщина, разливая по стаканам заварку. — Так и жду, что явится милиция, устроит обыск и меня заберут как славину сообщницу… Вы, когда встретите его, скажите, чтоб он больше ничего здесь не прятал. Я из-за него спать не могу спокойно.

— Скажу, — пообещал Габай, делая себе бутерброд с колбасой. — А ты, вообще, давно с ним знакома?

— Да давно. Наверно, лет десять. Я тогда ещё совсем девочкой была, — в её голосе проскользнуло кокетство, она повела плечиками, как будто смущаясь. — И Слава был таким молодым, таким, знаете, интересным мужчиной… У нас был с ним роман. Но это личное, я об этом помолчу.

Она сидела в тени и её накрашенное лицо пятном белело в потёмках. Габаю всё время казалось, что перед ним какая-то ожившая кукла, которая и разговаривать-то не умеет нормальным человеческим голосом.

«Кукла и есть, — слушая её воркотню, думал он. — Но она всё-таки получше будет, чем его Лидка. У этой задница пухлая и грудь большая. Папаня любил баб с большой грудью».

— Вы что, прямо тут и встречались, на башне? — полюбопытствовал он.

— Ну да, ведь это такое романтичное место, — в её голосе проскользнул оттенок мечтательности. — Старинные стены, бойницы, полумрак… Воображаешь себя в Средневековье…

— Вы и трахались тут? — гоготнул бандит. — Прямо на этом столе?

Она потупилась.

— Нескромные вопросы задаёте, уважаемый. А хоть бы и на столе, что из того?

— Стало быть, Папаня спрятал мешочек в часы, а потом тебя на стол посадил? — совсем развеселился Габай.

— Нет, как раз в тот день ничего такого между нами не было. Слава очень спешил. Нагрянул неожиданно, среди бела дня, а я была без макияжа, просто ужас какой-то. Я, наверное, выглядела ужасно, я вообще без макияжа ужасно выгляжу, а косметичка у меня в сумке лежала, я даже не успела добежать до неё… Он так торопился, чаю не попил, только засунул этот мешочек на шестерню и был таков. Только и успел разок… — Она замялась. — Поцеловать… А в прежние разы, когда приезжал, всегда любовью со мной занимался, и время у него для этого находилось.

— Не трахнул тебя, значит? — смеялся Габай, отхлёбывая из чашки. — Вот нахал!

— Спешил, — со вздохом ответила женщина. — Как спрятал мешочек, сразу вниз побежал. Я ему кричу вдогонку: Славик, когда ж ты эту свою гадость заберёшь? А он только отмахивается. Скоро, говорит, заберу. Либо сам приеду, либо сына пришлю… Подумать только, как быстро летит время! — Она снова вздохнула. — У Славы есть сын! Ни разу его не видела. А вы видели? Наверно, похож на отца в молодости?

Габай поморщился.

— Да ничего похожего. Раздолбай, каких мало.

— Ах, что вы говорите… — Она подперла голову кулаком и задумалась, а потом засуетилась. — Что ж я так сижу. Разрешите, я поухаживаю за вами. Не ожидала, что вы сегодня придёте, а то бы купила что-нибудь посущественнее… Я тут, знаете, всё одна да одна. Только чаю попить, а больше мне ничего не нужно… — Она вдруг почему-то хихикнула. — Диету соблюдаю…

Габай вздрогнул. Что-то ему напомнило это хихиканье. Кажется, кто-то из его знакомых хихикает так же. Но он не стал напрягаться и вспоминать, а запихнул в рот остатки бутерброда и, запивая их чаем, проурчал:

— Да ладно, не суетись. Ничего не надо.

— А ведь мы с вами до сих пор не познакомились, — она приосанилась. — Аглая Львовна. Можете называть меня просто Глашей. У меня музейное образование. Гостям я всегда рада, особенно… — Она снова хихикнула и потупилась, прикрывшись концом шарфа. — Особенно мужчинам… А то здесь так одиноко, и сквозняки постоянно… А от мужчин, знаете, исходит тепло. Вот вы сидите передо мной, и мне так хорошо с вами. Вы весь лучитесь энергией… Этой энергии очень не хватает нам, бедным женщинам…

Габай заухмылялся, вытер сальные руки о штаны.

— Я чувствую, тобой надо заняться вплотную, милашка. Но сперва дело.

— Вы говорите совсем как Слава. Все вы, мужчины, одинаковы.

Он снова посмотрел на запястье.