Когда боги рыдают (СИ)

— Уже почти восемь! Мы можем пропустить этот хренов зуб, а у меня нет времени торчать тут ещё два часа.

Габай встал, взял свечу и подошёл к скрипящему нагромождению шестерёнок и осей. Наклонился со свечкой к проёму, на который ему недавно показала Аглая, и вгляделся в него.

— Там что-то, вроде, двигнулось, но мешочка нет, — прохрипел он.

— Потому что ещё нет восьми часов. Подождите, когда ударят колокола. Я вам не сказала, что нам сделали колокола? Они звенели до тридцать второго года, а потом их сняли и часы так и шли без колоколов. Только при реставрации их снова поставили…

— Вот, опять двигнулось! — Габай вглядывался в тёмную глубь механизма.

— Это выступы ходят один за другим и при этом открывают как бы окошки, — объяснила она. — Мешочек Слава положил между выступами, в таком окошке…

— Окошке… Придумают же дурь… — Бандит опустился на здоровое колено и вытянул раненую ногу. — Подержи свечу, а то мне неудобно. Ближе её поднеси, чтоб в дыру светило…

С минуту он молчал, напряженно вглядываясь в тёмное пространство под шестернями. В глубине механизма снова что-то звякнуло и всё пришло в движение: дёрнулись какие-то рейки, качнулись оси, натянулись стальные тросы, что-то натужно заскрежетало, зашипело, и вдруг наверху, над самым потолком, гулко и немного надтреснуто прозвучал колокол. Ему откликнулось несколько других колоколов, выше тоном.

— Слышите? — с восторженным придыханием спросила Аглая, подняв палец. — Слышите? Они играют старинный гимн «Как славен наш Господь в Сионе»!

— Подыми свечу! — Габай едва не выругался. — Где мешочек? Ничего не вижу!

— Сейчас смолкнут колокола, большая шестерня повернётся ещё на один зуб и вы увидите, — ответила Аглая. — Прятать в таком месте могло прийти в голову только сумасброду, но ведь Слава и есть сумасброд. Надо же, что придумал!

В глубине механизма опять звякнуло.

— Всё, теперь смотрите! — воскликнула Аглая изменившимся голосом. — Смотрите внимательнее! Видите?

Бандит, почти не дыша, приник глазами к проёму под шестерёнками, в котором смутно виднелись какие-то оси и зубцы.

— Видите? — повторила она.

— Да, кажется, что-то вижу… Свечку придвинь!

— Мешочек должен показаться!

— Он там! — рявкнул встрепенувшийся бандит. — Точно! Это он!

— Вынимайте его, только осторожно, — заговорила Аглая почти в самое его ухо. — Не спешите, просовывайте руку медленно. Там всё металлическое, может поцарапать…

Весь дрожа от волнения, покрывшись липким потом, Габай просунул в проём сначала левую руку, но ему это показалось неудобно, и он просунул правую. Ему пришлось шарить вслепую, поскольку проём был настолько узок, что рука почти полностью загораживала видимость.

— Ну, что? — Его волнение, казалось, передалось Аглае. — Нащупали мешочек?

— Нет ещё…

— Значит, он дальше.

Рука Габая проталкивалась между холодными зубьями и колёсами. Пальцы ощупывали острые углы каких-то металлических частей.

— Ну? — почти взвизгнула Аглая.

— Нет…

— Просуньте руку ещё немного… Не нащупали?

Габай наконец наткнулся на мягкую замшевую поверхность.

— Нащупал!

— Ну, слава Богу, — облегчённо вздохнула она. — Теперь, главное, не торопитесь. Не торопитесь! Осторожно возьмите его и медленно вытаскивайте…

Габай закряхтел, сморщился от напряжения и ухватил мешочек всей пятернёй.

— Не вытаскивается… Прилип он, что ли…

— Он мог зацепиться за зуб. Тогда подёргайте.

— Да дёргаю я…

— Сильнее дёргайте!

Теперь Аглая говорила без фальцета, видимо, своим обычным голосом. Габай, прислушавшись к нему, вздрогнул. Это же был голос… Он посмотрел на женщину. Но изумляться было некогда, он вновь всё внимание сосредоточил на мешочке.

— И не торопитесь, — шептала Аглая, суетясь возле него. — Возьмите крепче, а то он может выпасть из рук и провалиться вниз между шестерёнками… Вынимайте медленно…

Габай уже собрался вытащить мешочек, как вдруг в механизме звякнуло и в запястье со звериной яростью что-то вцепилось. Он ещё не почувствовал боли, но обмер, услышав хруст костей. Ледяной пот залил ему глаза. Ведь это хрустело, ломаясь, его собственное запястье…

И только спустя секунду после этого хруста пришла боль. Она разлилась по всей его руке до самого плеча. Онемевшие пальцы выпустили мешочек. Габай заревел, заизвивался всем телом и попытался выдернуть руку, но не тут-то было. Шестерня, сдвинувшись на один зубец, почти «перекусила» его руку в запястье. Побагровевший бандит, скуля, привалился плечом к механизму.

— Что с вами? Какой ужас!.. — Аглая поставила свечку на пол и прильнула к Габаю, видимо пытаясь помочь ему удержаться на ногах.

Её руки оплели его талию и, пока он дёргался, стараясь извлечь кисть из ловушки, её проворные пальцы скользнули в кобуру на его боку и выудили пистолет.

Увидев это, бандит яростно заревел.

— Отдай ствол, сука! — Он попробовал схватить её левой рукой, но она проворно увернулась.