Когда боги смеются

- Не было ли у вас.., э.., споров с вашей тетей, мистер Риджвей? пробормотал он. Чарлз был потрясен.

- Ну конечно же нет, - мягко сказал он. - У нас до самого конца были добрейшие, нежнейшие отношения.

- А! - не глядя на него, произнес мистер Хопкинс. Чарлз понял, что адвокат ему не верит. Этого он никак не ожидал. Кто знает, какие слухи дошли до этой сушеной воблы? Он, должно быть, наслышан о его делишках. Небось считает, что эти же слухи дошли и до миссис Хартер и что она рассорилась с племянником.

Но ведь это было не так! Чарлз почувствовал горькую досаду. Когда он лгал, ему все верили. А теперь, когда говорит правду... Что за нелепость?!

Конечно же, его тетя не сжигала завещания. Конечно...

И вдруг перед его глазами возникла картина: старая леди, левая рука прижата к груди.., что-то выскользнуло из другой руки.., какая-то бумага.., она падает на раскаленные угли.

Лицо Чарлза стало мертвенно-бледным. Он услышал хриплый голос.., его голос.., задающий вопрос:

- А если завещание не будет найдено?

- Есть предыдущее завещание, датированное сентябрем тысяча девятьсот двадцатого года. В нем миссис Хартер оставляет все своей племяннице Мириам Хартер, в настоящее время Мириам Робертсон.

Что там бормочет этот старый дурак? Мириам? Мириам с ее болваном мужем и четырьмя отвратительными, вечно хныкающими детьми. Выходит, весь его блистательный план - для Мириам!

Резко зазвонил телефон. Он взял трубку. Это звонил доктор. Он говорил тепло и сердечно:

- Это вы, Риджвей? Решил сразу вам сообщить. Получил результаты вскрытия. Причина смерти - та самая, о которой я говорил. Но оказывается, состояние ее сердца было гораздо серьезнее, чем я предполагал. При самом лучшем уходе она не прожила бы и двух месяцев. Я подумал, что вы должны об этом знать. Может быть, это вас хоть чуточку утешит.

- Простите, - сказал Чарлз, - я не очень хорошо расслышал.

- Она не прожила бы и двух месяцев, - чуть громче произнес доктор. - Все, что ни происходит, все к лучшему, мой друг...

Но Чарлз уже повесил трубку. В глазах у него потемнело. Адвокат что-то говорил ему, но Чарлз с трудом понимал, о чем идет речь.

- О, мистер Риджвей, вам плохо?

Будьте вы все прокляты! Самодовольный адвокат и этот отвратительный старый осел Мейнел. Впереди только призрак тюрьмы и никаких надежд.

Он понял, что Кто-то на небесах играл с ним - играл, как кошка с мышкой. И этот Кто-то смеялся...