Когда будущее стало чужим

— Ты ничего так и не понял! — горячо возразил ему Ардашир. — Это же история легендарной любви! У нас ее все знают. По ней десятки книг написаны, множество фильмов снято. Им целые поколения подражали. Ахемен и Гульбахар уже несколько столетий служат образцами самой чистой любви и преданности своим семьям. Они же не прикоснулись друг к другу до свадьбы, потому что это стало бы позором для семьи невесты.

— Старые девы и юные барышни, наверное, раз по десять эту историю проходят? — поинтересовался Макс с издевкой.

— Да, у определенной категории дам она пользуется повышенной популярностью, — тактично подтвердил Ардашир. — Но дело, на самом деле, не в отношениях между этими молодыми людьми. Эта история имела колоссальные последствия для жизни общества.

— Ну-ка, поясни, заинтересовался Макс, расположившись поудобнее на кушетке, которая его массировала и давала небольшие разряды тока по какому-то своему алгоритму.

— После этого суда в Империи исчезли крупные финансово-промышленные группы и независимая пресса. А ты говоришь, розовые слюни…

— Ничего себе! — изумился Макс. — Так что там дальше было?

— Есть короткие ролики, я могу на экране поставить. Тебе сейчас все равно в виртуальную реальность нельзя.

— Давай, я все равно лежу.

* * *

— Высокий суд! Ваши Величества! Великие семьи! Позвольте огласить приговор. — Верховный судья императорского домена достал длинный список.

— Итак, члены семей Или и Эгиби признаны виновными в заговоре, измене, похищение особ, принадлежащих к Великим Семьям и в покушении на их убийство. Всего в списке… Не буду утомлять высокое собрание… Тридцать четыре человека. Приговор — смертная казнь. Учитывая колоссальную важность данного судебного процесса, его символичность и связь с пророчеством величайшего провидца, они будут казнены посредством заливания в глотки расплавленного золота, которому они поклоняются, как божеству. Прочие участники преступления, в количестве ста двенадцати человек, приговорены к смертной казни посредством посажения на кол. Некто Арнульф, сын Бруно, приговорен к расстрелу. В виде исключения, за активное сотрудничество со следствием. Имущество, принадлежащее семьям Или и Эгиби, а также аффилированных с ними лиц, переходит в собственность государств, на территории которых оно расположено. Денежные средств банков конфискуются в пользу императорского казначейства, которое становится правопреемником по всем их активам и обязательствам.

И, да свершится Правосудие!

В зале раздались бурные продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию.

* * *

Штаб-квартира финансовой группы Эгиби была самым роскошным зданием в своем квартале. Собственно, она и была этим кварталом. Гигантское здание с узкими окнами было выстроено в староимперском стиле. Оно было украшено прямоугольными колоннами без капителей и многочисленными барельефами на темы из священных книг. Тут был и святой Аткаль-ан-Мардук, благословляющий Ахемена I перед своим вознесением в столбе пламени, и великий Пророк Заратуштра, поражающий врагов молнией, и много другое. Бородатые быки на входе были лучшими из такого рода скульптур во всем Вавилоне. В общем и целом, здание внушало почтение и трепет, и служило эталоном классического стиля в архитектуре.

По улице в сторону здания катилась разъяренная толпа, сжимающая в руках утреннюю газету. Половина города прочитала об императорском суде, что прошел над этими негодяями и кровопийцами, а вторая половина услышала все от первой. Фотограф, который успел сделать снимок юной четы, заработал за день небольшое состояние. Его фото получилось необыкновенно удачным, и даже на газетной полосе красота юной княжны разила наповал. Новости ураганом полетели во все концы бывшей Империи, и газеты не успевали допечатывать тиражи, ведь их покупали даже те, кто не умел читать. Они просто пялились на фотографию княжны. Дикая история обсуждалась на каждом углу, и через непродолжительное время группы разъяренных горожан начинали громить все, на чем было написано Или, либо Эгиби. Император и князья погнали полицию на защиту новообретенного имущества, но это далеко не всегда имело эффект, ведь у полицейских тоже были дети.