Когда будущее стало чужим

Короля сложно было узнать. Да и все вокруг как-то поменялось. Город стал пустым, мрачным и грязным. Почти все магазины на первых этажах зияли пустыми дырами витрин, а редкие прохожие пугливо косились друг на друга и спешили в свои норы, где еще была толика еды и тепла. Эдмунд из моложавого щеголя превратился в бритого налысо мужика с острой щетиной, торчащей в том месте, где раньше была аккуратная бородка. Он сильно похудел, потому что питался от случая к случаю. Его глаза ввалились, а кожа обтянула скулы. Узнать его теперь было решительно невозможно. Дворец был обчищен довольно основательно, но кое-что из одежды он смог найти. Что-то совсем простое, причем это что-то раньше принадлежало одному из его слуг, схожих по комплекции с его величеством. Он знал во дворце все закоулки и организовал себе там логово, потому что больше там селиться никто не стал. После исхода жителей свободных домов и квартир стало, хоть отбавляй, и громада дворца отпугивала всех жителей, кроме Эдмунда. Он по-прежнему не мыслил для себя другого места жительства. Горожан осталась едва третья часть, и, чем они жили, он понимал с трудом. Он уже поучаствовал в разгроме продуктовой базы, охотничьего магазина и еще нескольких других, и теперь превратился в хищника-одиночку. Он был трезвым неглупым человеком и полностью отдавал себе отчет в происходящем. Он без своего титула, полномочий, слуг и полиции — просто ничто. Он хуже любого из своих подданных. И знание этого делало его сильнее, хотя он сам этого еще не осознавал. Там, где фермер, или работяга рассчитывали выжить, он видел для себя смерть. И он был готов к ней каждый день. Позавчера он смог подманить маленькую дамскую собачку, что доверчиво подбежала к нему. Как оказалось, собачье мясо было вполне сносным на вкус. Пока еще собаки бегали по городу, и их не убивали. Он стал в этом деле одним из первых. Просто он отчетливо понимал, что если не сделать следующий шаг, то впереди — гибель. Гибель мучительная и неизбежная, как рассвет или закат. И поэтому он каждый день совершал еще один шаг вниз с той головокружительной высоты, что забросила его судьба при рождении.

От остальных жителей Кембриджа его отличало еще одно качество, свойственное всей знати Туманных островов. Чудовищное, нескрываемое презрение к черни, которую он и за людей-то не считал. Они были рождены, чтобы служить ему и его интересам. Его, Эдмунда, желания, были куда важнее не только их собственных желаний, но и их жизней. А разве не так рассудили Боги, когда делили людей на высших и низших? Вот то-то и оно!

И когда собаки перестали подходить к людям так же доверчиво, как раньше, он понял, как он будет жить дальше. Он станет хищником, ибо только это и пристало потомку гордых баронов, герцогов и королей. Разве те не брали силой то, что им было нужно? Только они это называли другими словами, более возвышенными и благородными.

Первого человека он убил через неделю после Катастрофы. Начальник охраны не в счет. Изменник — не человек, а казнь — не убийство. Он выследил очередного мародера, который нес что-то к себе домой, неумело скрывая это под длинной курткой. Эдмунд стал на след, как охотничья собака, испытывая какое-то незнакомое возбуждение. Кажется, у него в тот момент даже встал. Никогда до сих пор, живя скучной жизнью элиты в каком-то там поколении, он не ощущал такого подъема сил. Он даже забыл про чувство голода, что терзало его все эти дни. Адреналин бушевал в его венах, расширяя зрачки, ускоряя сердце и делая каждый вдох глубже и сильнее. Теперь представитель рафинированной знати стал зверем. Только зверем не лесным, а городским. Его охотничьи угодья были тут, в Кембридже. И он не собирается отдавать их кому бы то ни было. Это все еще его город. Он проверил, как вынимается пистолет из подмышечной кобуры (спасибо начальнику охраны) и вытянул из ножен кинжал. Тот был любовно наточен и даже отполирован. Долгими вечерами Эдмунду все равно нечего было делать, и он часами натирал тряпкой сталь оружия, что стало его частью.

Мародер свернул в переулок, и Эдмунд, стараясь идти в ногу с ним, повернул следом. Тот что-то почуял и оглянулся.

— Что тебе нужно? — набычился мужик лет сорока. — Проваливай, пидор!

— Простите, любезный, — вежливо сказал Эдмунд и ткнул рукой куда-то вдаль. — Но я живу там, вон в том доме.