Когда часы двенадцать бьют

Они шли по снежному лесу, и Сергей рассказывал Ольге о детстве, каникулах у тетки в деревне, о том, как летом спозаранку бежали на рыбалку, собирали белые грибы ведрами, искали самоцветы на старых копях, начитавшись Бажова, и о том, как много для него значит вся эта уральская матрица.

Потом они остановились и просто стояли, слушая тишину. Раздавшийся телефонный звонок прозвучал слишком резко и неестественно, нарушив эту снежную сказку. Увидев высветившийся номер своего импресарио Гриши, Сергей неохотно ответил.

– Серега, такое дело – они передумали! – с места в карьер начал Гриша.

Сергей лениво поинтересовался, о чем речь. Выяснилось, что организаторы новогоднего корпоратива, отказавшие Померанцеву несколько дней назад, теперь передумали и согласились заплатить сколько он и просил сначала.

– Давай, Серега, сегодня выступаешь! – возбужденно заявил Гриша.

Сергей рассмеялся:

– Э нет, сегодня никак не получится. Скажи им, что я не могу.

– Да ты чего, Серега? От таких денег не отказываются!

– Гриша, во-первых, я сейчас не в Москве!

– Ты что, в Европе? А где? – испугался Гриша.

Сергей хмыкнул, оглядывая берендеевскую чащу, посреди которой они сейчас стояли.

– О, это странное место! То ли Европа, то ли Азия. Хотя нет, вовсе никакая не Европа и не Азия! Кругом заколдованный, дикий лес!

Гриша ответил долгой паузой, видимо, осмысливал услышанное, потом робко предположил:

– Серега, ты пьяный?

– Скорее хмельной и счастливый. Третий день в таком состоянии блуждаю среди уральских лесов! – улыбнулся Сергей.

– Садись в самолет, ты еще можешь успеть в Москву до полуночи! Отработаем корпоратив, и пожалуйста – возвращайся в свои леса! – взмолился Гриша.

– Нет, Гриша, не получится! – твердо сказал Сергей. – Сегодня я очень занят!

– Чем? – буркнул Гриша.

– Счастьем! – Сергей глянул на Ольгу. – Кстати… – Он тихо спросил Ольгу, с собой ли у нее ее банковская карта и может ли он ею воспользоваться для денежного перевода, потом продиктовал номер Ольгиной карты Грише. – Гриша, мне срочно нужны деньги. Сегодня, да. Миллион. А меня не волнует, где возьмешь. Чтобы к вечеру деньги были на карте. Спасибо, Гриша, я в тебе не сомневался. С наступающим!

– Кто звонил? – поинтересовалась Смородина.

Померанцев пожал плечами:

– Так, пустяки…

Это и впрямь были пустяки, потому что все важное происходило здесь и сейчас.

Смородина махнула в него снежком – промазала! Он не удержался и качнул ветку – ей мигом за шиворот насыпало пригоршню снега. О, разозлилась! Кулаком машет! Сергей вдруг подумал с какой-то внезапно проснувшейся нежностью, что в Ольге определенно есть что-то детское. Даже странно – маленькой и хрупкой ее не назовешь, а вот тем не менее сохранилось в ней что-то девчоночье! «А какие у нее все-таки глазищи! В них посмотреть – все равно что в небо!»

– Оль, – Сергей взял ее за руку, – у меня к тебе просьба: давай перед Екатеринбургом заедем в гости к моей тетке! Я хочу вас познакомить.

* * *

Тетя Тоня жила на маленькой железнодорожной станции, здесь даже не останавливались большие поезда. Звонить и предупреждать родных о своем приезде Сергей не стал, объяснив, что хочет избавить их от лишних хлопот. «Нагрянем неожиданно – тихо, скромно!»

Сельская улочка – в три дома – утопает в сугробах; дом с зеленой крышей, на крылечке сидит серая кошка, лапкой намывает гостей.

Открывшая дверь пожилая женщина, увидев Сергея, заголосила:

– Сережка, неужто ты?!

Сергей поднял тетку и закружил ее.

У невысокой, седовласой, полноватой тети Тони все же было что-то общее с племянником – такие же темные «бедовые» глаза, замершая в уголках губ улыбка и неистребимое чувство юмора. Тетя Тоня всегда любила племянника, как родного сына, все стены в ее доме были увешаны фотографиями Сергея и вырезками из журналов с его интервью.

Знакомя Смородину с теткой, Сергей подчеркнул, что тетя Тоня – его вторая мать. А представляя Ольгу, сказал:

– Теть Тонь, это – моя невеста!

Услышав эти слова, Ольга буквально утратила дар речи – так и застыла, как остолбеневшая, только хлопала глазами.

– С Москвы взял? – поинтересовалась тетя Тоня.

– Не, наша, уральская, – улыбнулся Сергей.

– Вот это правильно, Сереженька! – одобрила тетя Тоня. – И девка, видно, справная! Не то что эти облезлые столичные кошки! А такая детей тебе нарожает!

Смородина зарделась, как образцовая красна девица и невеста, открыла рот и хотела что-то сказать, но Сергей сильно сжал ее руку, и она промолчала.

В это время с работы вернулся теткин муж, дядя Миша, работавший путевым обходчиком. Увидев Сергея, он несказанно обрадовался и, подмигнув племяннику, принес из соседней комнаты аккордеон и бутылку с белесым пойлом – самогон собственного, на травах, производства. Жене, пытавшейся протестовать, дядя Миша весомо заметил:

– Ты что, мать?! Такой человек к нам приехал! Надо его уважить!

На это тетя Тоня не нашлась что возразить: «Да ладно уж – пейте!» А дядя Миша прочувствованно добавил, утерев скупую слезу:

– Серега – он же нас всех прославил! Всю эту станцию, как есть! Весь Урал!

И тетя Тоня согласно закивала – это была и ее излюбленная тема.