Когда деревья молчат

Я подождала десять минут, а потом развернулась и поехала обратно к Бауэру. Я бы спряталась в канаве, если бы увидела, как он выходит, но я зря беспокоилась. Полицейская машина исчезла со двора. Он не мог пойти на работу в таком состоянии. Или мог? Я хотела заглянуть в окно, но слишком боялась. Его дом, казалось, наблюдал за мной – весь, кроме подвальных окон, которые были закрыты чем-то похожим на фольгу.

Солнце начало припекать мне затылок, и я проехала к дренажной канаве. Я положила велик на гравий и скользнула вниз по насыпи, чтобы сесть на металлическое устье дренажной трубы, опустив ноги в тёплую воду. По поверхности прыгали водяные жучки с острыми лапками. Грязевая черепаха грелась на солнышке в заросшем мхом месте. Когда я прикинула, что уже около двенадцати, то встала, и испуганная черепаха плюхнулась в воду.

Габриэля похитили.

Самого милого мальчика в моей жизни.

Я старалась не подпитывать эту мысль, хотя та была мутной и беспощадной. Габриэль, должно быть, так напуган. Наверное, он плакал и звал маму, но его никто не слышал. Я знала, что я бы так и делала. Я выбралась обратно на дорогу и помчалась на велосипеде в сторону Лилидейла.

Я была уже в паре километров, когда заметила первый армейский грузовик, за которым следовали машины полиции штата. Когда я добралась до города, то увидела постер на электрическом столбе рядом с заправкой «Мобил». Лицо Габриэля улыбалось мне. ПРОПАЛ. Я отвернулась. Второй постер появился чуть дальше по улице, прямо перед магазином сладостей. ПРОПАЛ.

Вывеска Государственного фермерского банка мигала сообщением:

Верните Габриэля домой.

Марш со свечами сегодня в 19:00

Я затормозила перед этим знаком. Я пыталась двигаться дальше, но никуда не могла скрыться от отчаяния. Оно осело мне на плечи, как канюк со стальными когтями. Тогда я и заметила, что на улице нет детей, только взрослые шаркали ногами, как зомби. Мне нужно было найти мистера Коннелли и рассказать ему о Бауэре. Больше мне никто не поверит, а вот Коннелли может.

Я заметила пикетчиков ещё до того, как увидела его дом. Я не узнала никого из них. Их знаки были злыми, пугающими.

Освободи Габриэля.

Бог ненавидит грешников.

Они расхаживали перед домом мистера Коннелли, взад-вперед, взад-вперед, все шестеро, все взрослые. Глядя, как они ненавидят кого-то, кого даже не знают, я разозлилась. Я помчалась к парку Ван-дер-Куин, испугав птицу, и та полетела на пикетчиков.

Я заметила, как Иви качается там же, где я видела её в последний раз, когда проезжала мимо на велике. Я резко дёрнула руль, чтобы перепрыгнуть через бордюр, и поехала по траве к детской площадке.

– Привет, Иви! – крикнула я, чтобы не испугать её.

Она повернулась, её лицо было спокойным, как будто она меня ждала.

– Привет.

Я перекинула ногу через спинку сиденья и, балансируя на одной стороне, направилась к ней. Доехав, я бросила велосипед на валун и плюхнулась на качели рядом с ней.

– Ты слышал о Габриэле? – спросила я.

Иви развела руками, чтобы показать весь парк, её лисий нос и острые маленькие зубы блестели на солнце.

– Все слышали.

– Никто не знает, кто нападает на мальчиков? – В моём голосе слышалась дрожь.

Иви вытянула ноги перед собой, чтобы снова начать раскачиваться.

– Кто – нет, но знают, где. На всех мальчиков напали возле места для купания в реке. Полиция поспрашивала всех и выяснила, что там много раз стояла чёрная машина, но потом они выяснили, что есть ещё синяя машина, зелёная машина и серебристая машина. Мальчики ничего не знают, кроме того, что думают, что это мистер Коннелли.

Моё горло обожгла кислота.

– Он признался?

Она пожала плечами.

– Твои догадки ничем не вернее моих.

– Не думаю, что это он. – Я начала раскачивать ногами, чтобы заставить качели двигаться, мой голос был неуверенным. – У меня есть предположение, кто мог это сделать.

Иви не казалась впечатлённой. Она закачалась сильнее. Её слова догнали меня, когда наши качели встретились.

– Тогда обратись в полицию.

Я подумала о Бауэре, о его невнятных словах. Даже если ты кому и расскажешь, тебе все равно не поверят, особенно после того, как ты украла помаду у той девчонки Коул. Никто не верит ворам.

– Им будет всё равно.

Иви раскачивалась так высоко, что казалось, она может попробовать солнце на вкус. В своем пике она была почти на одном уровне с верхней горкой.

– Тогда тебе придется сделать всё самой, – ответила она. – Так всегда бывает со всем важным.

Она спрыгнула с качелей и взмыла вверх, выгнув спину дугой. Она приземлилась на землю, как кошка, и направилась к синей спортивной сумке, недалеко от того места, куда она прыгнула.

– Что там у тебя?

– Куклы, – сказала она. – Хочешь поиграть?

Я перестала раскачиваться, чтобы лучше видеть.

– Я слишком взрослая, чтобы играть в куклы, – ответила я.