Когда герои восстают (ЛП)

Я все еще была загипнотизирована пульсацией похотливой музыки, между нами, ритмом, который установился между нашими телами. Я жаждала, чтобы он снова прикоснулся ко мне.

Улыбка Данте угрожающе сверкнула в слабом свете, когда он перекрестил мои запястья и завязал их сложным узлом на деревянной решетке, поддерживающей деревья, спускающиеся по крутому склону горы.

На мгновение во мне вспыхнуло беспокойство. Кристофер уже несколько раз связывал меня, и забыть эти воспоминания было почти невозможно. Но я решила заменить их на более сильные, позитивные, как мы с Данте сделали это в Сорренто.

— Che coraggio, — пробормотал он во второй раз за вечер, отступая назад и изучая меня.

Какое мужество.

Разогретая его похвалой, уже мокрая и пульсирующая, я потребовала:

— Прикоснись ко мне.

— Вот так? — поддразнил он, подавшись вперед, проводя рукой по середине моей груди, следуя за вырезом дизайнерского платья.

— Di più, — приказала я, глядя на него.

Сильнее.

Он нежно пощипывал мои соски через ткань.

— Va bene cosi?

Вот так?

— Нет, — выдавила я, выгибая спину, чтобы быть ближе. — Сильнее, Данте.

— Хочешь, чтобы я трахнул тебя жестко, моя Лена? — мрачно спросил он, крепко сжимая мои соски костяшками пальцев, пока я не зашипела. — Потому что после сегодняшней ночи мне нужно трахать тебя до тех пор, пока ты не почувствуешь меня в каждом сантиметре своей кожи.

— Да, — согласилась я. — Сделай это.

— По-итальянски, — уговаривал он, отпустив мою грудь.

— Scopami, per favore.

Трахни меня, пожалуйста.

Его ухмылка сверкнула в лунном свете.

Мгновение спустя обе руки нашли вырез моего платья, пальцы впились в ткань, и он разорвал его прямо посередине. Я задохнулась, когда ткань капитулировала перед его силой, чисто порвавшись до самого подола, пока оно не распахнулось по обе стороны от меня.

— Ottimo, — прорычал он, лаская мою обнаженную грудь, перекатывая соски в своих ладонях.

Лучше.

Это было намного лучше.

Моя голова упала назад между плеч, когда он шагнул ближе и взял один из моих сосков в рот, чтобы пососать и пощипать зубами. Контраст удовольствия и боли заставил дыхание прерываться.

Он прижался к груди, обрабатывая ее, в то время как его другая рука направилась прямо к моему лону. Его рычание вибрировало в моем соске, когда его пальцы скользнули в омут влаги у меня в центре.

— Такая влажная для меня, — простонал он.

Моя дрожь не имела ничего общего с прохладной зимней ночью, а все было связано с тем, как он прослеживал каждую складочку и углубление в моей киске, словно картограф, решивший составить карту моего удовольствия.

— Знаешь, у нас не было десерта.

Я смотрела с тяжелыми веками, как он срывает с дерева лимон и разрывает его, используя только большие пальцы. Сок стекал по его запястью. Он поднял руки, слизывая струйку сладковатой жидкости, и хмыкнул.

— Ты тоже хочешь немного? — спросил он невинно, но Данте был совершенно непристойным, совершенно нечестивым.

Я никогда не представляла, что лимоны могут быть эротичными, пока не кивнула, задыхаясь, и он не поднес к моему рту кусочек желтой мякоти. Итальянский фрукт был таким сладким, что можно было есть кожуру, и я закрыла глаза, пока он кормил меня им, кусочек за кусочком.

— Теперь я, — сказал он, выдавливая вторую половинку лимона между моих грудей.

Прохладная жидкость заставила мою плоть затрепетать, спускаясь по дрожащему животу к паху и по внутренней стороне бедра.

Данте хмыкнул, приступая к работе, его язык был горячим и льнул к моей плоти, когда он вылизывал меня дочиста, пощипывая соски. Когда он опустился на колени в траву и взял мои бедра, устраивая их на свои сильные плечи, я позволила себе обмякнуть, полностью поддерживаемая моими связанными руками и его широкой спиной.

Он проводил языком по обе стороны моих бедер, всасывая кожу, пока не осталось ни следа сладкого лимона.

— Лимон с медом лучшее сочетание, — пробормотал он почти про себя, прежде чем прикоснуться к моей киске, глубоко вдохнув мой аромат.

Dio mio, это было чертовски сексуально, что ему так нравится мой запах. (пер. с итал. «Бог мой»)

Мгновение спустя он раздвинул мои набухшие складки и погрузил язык внутрь.

Мое лоно мгновенно сжалось, как пружина.

— Блядь, — грубо выкрикнула я.

Данте застонал в ответ, вибрация сладкой агонией отозвалась на клиторе, когда он захватил его между губами и атаковал языком.

Это секс.

Это наслаждение.

Это то, чего мне не хватало всю жизнь.

Мне не было стыдно, когда я объезжала талантливый язык Данте, когда он вводил один, потом два, три пальца в меня и двигал ими, пока я не начала извиваться и стонать.

Я уже была обнаженной. Я трахалась раньше.

Но никогда не впускала другого человека в свое тело и разум, чтобы трахать их одновременно.

До Данте.