Когда говорит кровь

Конфуз чуть скрасила новая часть представления, когда одетых в тонкие шелка танцовщиц на сцене сменили факиры. Двенадцать мужчин и женщин, с горящими лампадами на длинных цепях, исполняли причудливый танец, извергая огонь, прыгая сквозь огненные кольца и создавая вокруг себя настоящие огненные вихри, которые неизменно срывали удивленные возгласы публики. Воспользовавшись паузой в речах и тостах, Шето слегка наклонился к Лико.

– Кажется, что торжества успели немного тебя утомить, сын.

– Ни один поход и ни одно сражение не отнимали у меня столько сил, как сегодняшние чествования,– тяжело вздохнул Лико.– Великие боги! Мне кажется, будто каждый встреченный мной старейшина, каждый сановник или купец успел вдоволь полакомиться моей кровью.

– О, тут, в столице, это излюбленное угощение. Но скоро ты научишься давать отпор этим обжорам, а потом и пожирать их самостоятельно.

– Прямо как ты, отец?

– Надеюсь, тебе удастся меня превзойти и в этом искусстве.

– Глава рода ты, и я не стану покушаться на твое бремя.

– Однажды это бремя само ляжет на твои плечи, Лико. Мы уже очень высоко забрались, мой мальчик. И много достигли. Очень много. Мой прадед жил лишь железными рудниками и серебреными приисками Барлад, свято верив, что жить нужно именно так: тихо и спокойно, сторонясь и власти, и борьбы, и заметности. «Ибо в блеске славы скрыта погибель». Таким он воспитал моего деда, а тот, в свою очередь, моего отца. О, ты даже не представляешь насколько был пуглив и осторожен твой дед. Он слал подарки и алатреям и алетолатам и даже милекам, когда они захватили столицу, а нам с твоим дядей запрещал заниматься, чем либо, кроме управления фамильными шахтами и мастерскими. Даже когда я стал коллегиалом Барлы, а для наследника знатного рода эта должность более чем ритуальная, он чуть было меня не проклял. Но прошли годы, и я изменил судьбу нашей семьи. А теперь её изменил и ты. Мы сделали её по-настоящему великой. Но чем больше приходит славы и власти, тем больше появляется врагов и соперников. И многие из них попытаются стать тебе друзьями, чтобы потом, втеревшись в доверие, нанести такой удар, от которого  можно уже не встать.

– Похоже война теперь никогда не оставит меня в покое,– с грустной улыбкой вздохнул Лико.– Но если раньше я сражался мечом на границах изведанного мира, то теперь мне придется сражаться словом в собственном доме.

– Таков удел каждой великой семьи, мой сын. Если она, конечно, хочет оставаться великой.

– Знаю. Просто сражаться с варварами мне нравилось больше. Это было честным и понятным делом. А тут… я два года не видел жену и впервые увидел сына, да и то – лишь мельком и издали. Я так долго мечтал взять его на руки, мечтал посмотреть в его глаза, увидеть его лицо, чтобы, наконец, убедиться в том, что он и вправду так на меня похож, как вы писали в письмах все эти месяцы. Но вместо этого я целый день выступаю, перед какими-то толпами, слушаю лживую лесть от благородных, которые даже не пытаются толком спрятать зависть или ненависть в своих глазах и так раз за разом, раз за разом. И чем слаще их речи, тем больше яда в их глазах.

– Просто ты пугаешь их своими свершениями, Лико. Твоя громкая победа, достигнутая вопреки всем стараниям доброй половины Синклита, поставила их в совсем непростое положение и нагнала такого страха, какого они не помнили десятилетиями. Об этом еще не говорят громко, но кое-кто из старейшин уже шепчется,  что не ровен час и ты пойдёшь по стопам Патара Основателя. И, как и первый из Ардишей, перебьешь парочку знатных родов, а остальных либо переманишь на свою сторону, либо силой поставишь на колени.

– Так может мне и вправду стоит так поступить, а отец? – рассмеялся Лико, но Первый старейшина лишь смерил сына строгим взглядом. Он всё ещё оставался юношей. Смелым и храбрым мальчишкой, которому пора было превращаться в мужчину.

Пир казался бесконечным. Факиров сменяли танцовщицы и жонглёры, на место которых выходили певцы и поэты. Актерские труппы разыгрывали сцены важнейших вех победоносной войны, бессовестно приукрашивая и перевирая, ради превращения похода в величественный эпос. Следом публику развлекали состязания борцов и постановочные дуэли мечников, одетых в варварские шкуры и вычурные тайларские тораксы. Если на столе появлялось опустевшее блюдо, его тут же заполняла гора новых угощений. Опустевшие кувшины, менялись на новые, а кубки не пустовали ни единого мгновения. И чем больше вливали в себя вина гости, тем пафосное, многословнее, путанее и бессмысленнее становились их тосты и речи. А некоторых из гостей и вовсе приходилось уносить из-за стола.

Наконец, большие врата пиршественного зала распахнулись, и на огромном золотом блюде дюжина рабов внесла запечённого целиком гигантского харвенского тура. Весь круп лесного исполина был утыкан варварскими мечами самых разных форм и размеров, но выполненных столь тонко и искусно, что даже сложно было поверить, что это оружие создавалось дикарскими кузницами. И на каждой рукояти висел небольшой золотой рог, инкрустированный самоцветами.