Когда говорит кровь

Она поднялась с кровати и надела свободное зеленое платье. Затем сев за стол, на котором стояло большое зеркало из отполированной бронзы и несколько коробочек, зажгла свечи и начала приводить в порядок волосы. Мужчина же продолжил одеваться. Натянув высокие сапоги и кожаный доспех, он накинул на плечи красную накидку, закрепив ее на правом плече большой железной бляшкой с тесненным быком, и прицепил к поясу короткий меч.

– Я сегодня опять вернусь поздно.

– Ага.

– Ривна, в городе сейчас неспокойно, особенно в гавани. Там в любой час могут начаться беспорядки.

– Я уже поняла тебя, Айдек,– скучающим голосом проговорила она, подводя глаза кусочком уголька.– Не обязательно передо мной все время оправдываться.

Он подошел к ней и украдкой взглянул на себя в зеркало, немного поморщившись от увиденного. Недостатки его фигуры не мог исправить даже военный наряд: был высок, но худ, со слишком длинными руками и узкими плечами, а когда стоял то всегда сильно сутулился, отчего казался намного ниже ростом, чем был на самом деле. Его вытянутое лицо с тонкими носом, впалыми щеками и глубоко посаженными большими глазами, которые окружали темные круги, выглядело истощенным и усталым, а в короткой бороде уже серебрилась первая седина. Ему и самому не верилось, как он смог так постареть и осунуться за последние годы.

Мужчина положил руку девушке на плечо, но она сразу же дернула им, скидывая ладонь.

– Не мешай, пожалуйста, а то я сейчас все лицо себе разукрашу.

Он отвел руку, с силой сжав её в кулак. Уголки его губ задрожали от бессильной злости. Ему жутко захотелось схватить это проклятое зеркало и хорошенько вмазать по её личику, чтобы кровь из лопнувших губ забрызгала и стол и одежду, а сама она упала к его ногам, как поверженный враг.

Копившаяся так долго внутри него злоба бурлила и жаждала выплеснуться наружу, чтобы отплатить за всё. За холодность и безразличие. За постоянные придирки, за то, как и каким тоном, она отвечала. За тянувшиеся мучительно долго годы брака, наполненные лишь пустотой, отчужденностью и неискренностью. За его собственную несостоятельность и трусость. За саму эту злобу. За то, что он так и не научился делать счастливой её и, кажется, сам разучился чувствовать счастье. За всё то, что он испытывал к ней сейчас.

Дикая, животная ярость прокатилась по его телу, требуя немедленного выхода. Но демоны должны были оставаться в своих клетках, и он лишь легко и сухо поцеловал ее в затылок. Она чуть дрогнула, но не обернулась и не сказала ни слова.

Вздохнув, Айдек побрел к двери, пытаясь вспомнить, когда же эта молчаливая отстраненность стала для них обыденной. Ведь так было не всегда.

Их семьи владели смежными полями и фруктовой рощей, обрабатывать которые было куда проще совместными силами. Когда его отец, покончив с военной службой, а потом и с городской жизнью, перебрался на почти запустевшие тогда родовые земли, он быстро смекнул, что Исавиям и Мэладиям будет проще и лучше вести дела вместе. Поэтому встретившись с главой соседской семьи он и предложил ему породниться, скрепив общее дело общей кровью.

И их брак, организованный по договоренности, начинался не так уж плохо. Да, любви между ними так и не возникло, но были теплота и понимание. Поначалу. Им даже казалось, что они смогут обрести друг в друге счастье… но все изменили дети, а точнее их отсутствие. После первого выкидыша их покинула теплота отношений. После второго от понимания и уважения друг друга не осталось и следа. А потом начались годы, не принесшие больше ни единой беременности… и они окончательно превратили их совместную жизнь в нескончаемую муку. В камеру пыток, где двое запертых и не знающих как выбраться из нее людей грызли и сводили друг друга с ума.

Теперь они почти не разговаривали, а если и начинали, то быстро скатывались в нескончаемый поток ругани и взаимных претензий, не зная, как ещё докричаться друг до друга о своем общем и нескончаемом несчастье. В итоге единственный выход, который нашел для себя Айдек, – это выход на улицу. И стараясь как можно реже появляться дома, он все больше укреплялся в мысли, что все это, от их отношений до выкидышей, ни что иное, как божественное наказание. Наказание за малодушие, за страх перед отцом, который заставил его жениться на язычнице и совершить грех.

Покинув спальню и пройдя по узкому коридору, он торопливо спустился вниз по крутой темной лестнице, желая как можно быстрее оказаться на улице.

Вместе с женой они жили в небольшом двухэтажном доме на восточном краю квартала Фелайты, который достался Айдеку после решения отца перебраться с остальной семьёй за город. Кроме них тут жила лишь старая Виатна – кухарка и прислуга из блисов, которая отчаянно пыталась сохранить остатки уюта в этом опустевшем доме. В столь ранний час она обычно ещё спала, а потому Айдек постарался пройти мимо ее комнаты как можно тише, чтобы ненароком не разбудить эту добрую женщину, знакомую ему с самого рождения.