Когда говорит кровь

При виде столь необычного угощения публика снова оживилась. Шето с улыбкой наблюдал, как огоньки жадности разгораются в замутненных  глазах его гостей, что смотрели на драгоценные мечи и кубки. А самые трезвые из них, еще и пересчитав, похоже, понимали, что получающееся число удивительным образом совпадает с числом приглашенных старейшин.

Наступал ритуал дарения пирующих и тут Шето собирался окончательно покорить сердца своих дорогих гостей. Ведь следом за блюдом с запеченным туром в зал вошли три сотни молодых харвенских невольниц. Лучших из лучших, что были специально отобраны и привезены в столицу еще за несколько месяцев до окончательной победы. С тех пор они обучались служению, этикету и основам тайларен.

Одетые в дорогие меховые наряды, юные девы держали в руках золотые блюда с увесистыми кубками, полными монет и самоцветов, к которым и были прикованы тонкими цепями, отходившими от их золотых ошейников. В их глазах не было видно ни страха, ни гнева, как в недавно порабощенных дикарях – только полная покорность уготовленной им судьбе.

Когда они подходили к туру, слуги отрезали от запеченного зверя по щедрому куску мяса и, положив его на подносы, пронзали мечами. Девы же подносили угощения старейшинам, вставая возле них на колени, и протягивая им золотые рога, наполненные вином. Когда последняя из них заняла свое место, Шето вновь поднялся, тяжело опираясь на поручни своего кресла. Выпитое и съеденное тянули его вниз необозримой тяжестью, а мир уже слегка начинал кружиться, но долг и традиция требовали от него произнести еще одну, завершающую речь.

– Достопочтенные главы родов и их премногоуважаемые сыновья и родичи. Я безмерно счастлив, что в этот великий день, когда весь Кадиф и все государство празднует непревзойдённый триумф нашего оружия, вы пришли в мой дом, чтобы разделить со мной радость и те угощения, что милостью богов оказались на моем столе. Надеюсь, что были они не слишком уж скромными,– на этих словах по залу пронёсся смех.– В начале вечера, я обещал вам, что вы вкусите все плоды победы моего сына, так вот они перед вами, как отныне и вся харвенская земля! Ешьте же мясо их главного зверя с мечей их поверженных вождей, пока вам прислуживают их дочери. Отныне они принадлежат вам и только вам. Таковы дары нашей победы! Мои дары в честь…

– Это что, такая особая шутка?! – перебил его чей-то резкий голос.

Шето смолк и посмотрел в сторону того, кто посмел проявить столь неслыханное неуважение, прервав речь хозяина пира. Слева от него, через два десятка гостей слегка покачиваясь поднимался Кирот Кардариш.

– Вы чем-то недовольны, старейшина? – с холодной сталью в голосе процедил в миг взбодрившейся Шето. Происходившее было просто неслыханной дерзостью. Его, Первого старейшину перебили вовремя речи. Да еще где?  В его собственном доме! На празднике в честь победы его сына!  Да еще лет сто назад, когда нравы были не столь мягкими как сегодня, хозяин дома мог вполне законно убить гостя за такую дерзость.

– Оскорблен? Наверное, что так. Вы бы оскорбились, если бы вам прилюдно харкнули в харю, а господин Первый старейшина?

– Если вино сильно ударило вам в голову, то извольте сначала просыпаться, а потом делать заявления. Советую немедленно извиниться, и тогда, быть может…

– Не так уж много я и выпил, Первый старейшина. Но даже будь я хоть пьяным вусмерть и то бы не стал проглатывать такую наглую насмешку!

– Великие горести, Кардариш, извольте уже объясниться! Я не намерен и дальше терпеть это паясничество!

– Объясниться?! Мне? У вас, что потерялась табличка с записями кого и как вы оскорбили? Или ответственного за такие записи раба вы тоже швырнули кому-то мертвым на порог дома?

– Что это за чушь….

– Ах так то, что я говорю, кажется чушью Первому старейшине?! Ну, раз у вас отбило память, то я пожалуй напомню о вашем недавнем подарке!

Глава рода Кардаришей на удивление ловко выхватил поднесенный в дар короткий клинок. Серебряной молнией он взвился вверх, а потом вонзился прямо в шею стоявшей перед ним на коленях рабыни. Струя крови брызнула на стол и на гостей, оседая крупными алыми пятнами на их одеждах. Увидев расправу над сестрой по несчастью, рабыни тут же с визгом бросились в стороны, опрокидывая на старейшин и их сыновей угощения и посуду, к которой были прикованы цепями.

– Вот так вспомнили, Первый старейшина? – прорезал наполнившие зала шум и грохот могучий голос Кирота Кардариша.– Так вам мои объяснения стали яснее?!

Зал охватил хаос. Повсюду слышались визг и плач перепуганных рабынь. Старейшины, забыв о кратком единстве и приличиях, бегали подбирая мантии, ругались и орали друг на друга, ну а слуги судорожно пытались унести труп несчастной харвенки, оттереть кровь и восстановить хоть какое-то подобие порядка. Но все их старания были четны: вечер уже несся галопом в бездну и помешать ему не могли даже боги.