Когда говорит кровь

Его похитители тут же растворились в уличном сумраке, оставив ветеранов наедине с юношей. Скофа и Кирот тут же подняли сына Верховного понтифика и понесли к заранее заготовленному для него месту, а Мицан и Тэхо достали цепи и кандалы. Надев их на руки похищенного и закрепив на вбитых в стену кольцах, они отошли в сторону.

Пленный юноша полусидел-полулежал, вжавшись в стену и поджав под себя ноги. Он тяжело дышал, бормоча что-то совсем неразборчивое. Его одежда, хоть и была в пыли и свежих пятнах, выглядела дорогой, но отнюдь не роскошной – вместо привычного для ларгесов шелка, он носил тонкую белую шерсть с красной вышивкой, серый кушак и невысокие сапоги из мягкой кожи. Даже украшений, если не считать золотого перстня на правой руке, у него не было. В общем, обычный наряд горожанина с достатком.

Скофа ещё раз оглядел пленника, а потом посмотрел на троих ветеранов. Они смотрели на него, явно ожидая приказов или действий. Великие горести, вот и самые близкие ему люди, с которыми их связывали годы службы и войны, присоединились к этому молчаливому заговору против несчастного Скофы. Вздохнув и помянув про себя всех богов, он шагнул вперед и сел на корточки перед сыном Верховного понтифика.

– Значит так, парень, сейчас я сниму с твоей головы эту тряпку, чтобы ты хоть подышать нормально мог. Но смотри – начнешь кричать, дергаться или глупить, я её сразу обратно верну, а перед этим запихаю тебе в рот кляп. Всё понятно?

Пленник закивал головой. Ветеран стянул с его головы мешок. На него уставились большие, округленные от страха глаза двадцатилетнего юноши.

– Если вдруг ещё не понял, то тебя похитили. Убить тебя нам особого труда не составит, так что сиди тихо, не делай глупостей и тогда, глядишь, уйдешь отсюда живым. Всё с этим ясно?

Юноша кивнул.

– И чтобы ты сразу понимал: мы знаем кто ты такой, Беро, из какого ты рода и кто твой отец. Так что попытаться запугивать нас громким именем тоже не советую. Мы не испугаемся, а тебе станет хуже. Понятно?

И вновь пленник кивнул, но теперь в его движениях чувствовался уже не страх, а обречённость. Юноша, словно понял свою судьбу и теперь пытался с ней примериться. Скофе даже стало его немного жалко.

– В общем, теперь тебе тут сидеть. Поспи пока, если сможешь. Но помни, что мы совсем рядом.

Он встал и вместе с ветеранами пошёл в другой конец зала.

– Слишком мягко ты с ним, Бык, разговаривал. Почти нянчился,– проговорил Кирот, когда они вновь уселись за стол из бочки.

– А зачем жёстче то? Парень мне послушным показался.

– Если пленника не запугать сразу, с ним будут проблемы. Думаешь, почему мы на войне всегда сначала били или клеймили пленных варваров? Чтобы они понимали, что шутить и возиться с ними не станут и на пощаду им лучше не рассчитывать.

– Мы уже не на войне, Кирот, а этот парень не дикарь из харвенской чащи. Может и так все поймет.

– Да, не на войне. На войне было лучше,– вздохнул бывший фалаг. Его лицо, подсвеченное бликами масляной лампы, казалось каменной маской, лишенной всяких чувств и переживаний.

Они замолчали и, посидев ещё немного в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием маленького огонька, отправились спать.

Спал Скофа плохо. Ему вечно слышался то скрип цепей, то приглушенные шаги, то голоса или стуки. Но стоило ему поднявшись с лежанки вслушаться в тишину, он убеждался, что все это было не более чем шутками его не желавшего отдыхать разума. Так он и проворочался до самого рассвета, блуждая где-то между явью и сном, пока развеявшие тьму солнечные лучи не дали ему формальный повод подняться.

Выпив чашу воды, Скофа сразу же направился к пленнику. Тот сидел, обхватив колени руками, и не мигая смотрел в стену напротив.

– Ты хоть спал?– спросил его бывший солдат Первой походной кадифарской тагмы.

Юноша отрицательно помотал головой.

– Понятно.

Ветеран присел рядом с ним на корточки и, проверив кандалы и цепь, уже было хотел уходить, как тот неожиданно произнес тихим, слегка охрипшим голосом.

– Могу я задать вопрос?

– Валяй.

– Не найдется ли у вас свечи, любой, какой угодно, и миски с водой?

– Нет, свечей тут нет. Только лампа, но её я не дам.

– Жаль. Но я не в том положении, чтобы требовать.

– Именно.

– А можно тогда один вопрос?

– Ну?

– Меня же похитили из-за отца?

– Да.

Юноша тяжело вздохнул и закачал головой, обхватив её руками.

– Я ждал, что Всевышний накажет меня за то, что и отец мой и семья моя так и молятся камню. Да пошлет он мне мужества.

– Эх, парень, боюсь, что твой Всевышний совсем тут не при чем.

– Он при всём! Он создал всё и есть всё, и подаренный им нам мир был прекрасен, пока мы не наполнили его скверной. Но я выдержу все испытания. Выдержу. Ибо праведным уготовано бессмертие.