Когда гремели пушки

— Она у вас главный союзник. Мы не выносим таких холодов. Дикая ваша страна покрылась снегом, ветер пронизывает до костей…

— Холода и ветер не милуют и нас, — резонно возразил ему командир нашего полка, проводивший допрос пленного.

Мне было интересно послушать этот «разговор» двух командиров полков своего и вражеского. Наш — коренастый, подтянутый, энергичный, с открытым взглядом, гладко выбритый и раскрасневшийся. Немец — долговязый, лысый, какой-то опустившийся. Он все время шмыгал носом и кривил рот.

— Вы у себя дома. Ваши тылы близко. А мы слишком далеко зашли, слишком оторвались от своих баз.

— Кто же вас просил так далеко заходить?.. Отвечайте-ка лучше: сколько еще имеется у вас в резерве танков?

— Нет у нас вообще резервов. Сражение проиграно. Манштейн капут! Гитлер тоже…

Да, развязка великой Сталинградской битвы приближалась. Попытки Гитлера спасти окруженную группировку с помощью Манштейна провалились. В результате наступления войск Сталинградского фронта, в составе которого находилась и наша 2-я гвардейская армия, за одну неделю — с 24 по 30 декабря — Манштейн был по существу разбит. Наши передовые части удалились от Сталинграда на 170–250 км. Положение окруженных войск Паулюса, находившихся все время под воздействием Донского фронта, значительно ухудшилось. Территория, занимаемая ими, сократилась и почти повсеместно простреливалась советской артиллерией. У Паулюса подходили к концу боеприпасы, продовольствие, горючее и медикаменты. Снабжение его по воздуху почти прекратилось. Летавшие теперь из-под Ростова «транспортные самолеты врага, как правило, уничтожались нашими истребителями или сбивались зенитчиками.

1 января 1943 года Сталинградский фронт был переименован в Южный и получил задачу выйти на рубеж Шахты, Новочеркасск, Ростов, Батайск, чтобы отрезать пути отступления войскам противника с Северного Кавказа. Во взаимодействии с Закавказским фронтом мы должны были уничтожить эти войска до того, как они отойдут за реку Дон.

Глава пятая В низовьях Дона

1

Напряженные бои шли днем и ночью. Обстановка была крайне сложной и динамичной. Корпуса и дивизии 2-й гвардейской армии все время находились в движении. Управлять ими становилось все труднее. Нередко нарушалась даже радиосвязь: в одних случаях — по причине частой смены командных пунктов, в других — из-за повреждений матчасти, а то и в результате гибели или ранения радистов.

Но и при устойчивой радиосвязи штаб армии испытывал немалые затруднения. На кодирование и расшифровку радиограмм требовалось значительное время, а у нас каждая минута была на счету.

В этих условиях особое значение приобретало личное общение генералов и офицеров штаба с командирами соединений и частей. Мы знали по опыту, что никакие, даже самые обстоятельные, доклады и донесения из войск не могут заменить того, что увидишь и услышишь сам, побывав на месте. Любая поездка в войска сопряжена обычно с многочисленными встречами и откровенными беседами с солдатами. Солдаты охотно поведают тебе свои думы, свои мысли, а часто выскажут и ценные предложения.

В этой связи не могу не возвратиться несколько назад, чтобы вспомнить один довольно интересный случай. Как-то еще в конце декабря, после освобождения Котельннкова, мне пришлось выехать в танковый корпус к генералу П. А. Ротмистрову.

Командный пункт танкисты оборудовали на восточной окраине города в землянках. Как обычно, в целях маскировки туда запрещалось подъезжать вплотную на машинах. Я, конечно, тоже оставил свой автомобиль метрах в 300–400 — за шлагбаумом, а сам продолжал путь пешком. Впереди по проторенной тропке шагали два бойца в полушубках. Ветер был в мою сторону, да и разговор они вели довольно громко, и до меня отчетливо долетали целые фразы.

— Я тебе кричу: бей по дальним, а ты по ближним лупишь.

— Не ори зря — мы тоже можем… Стрелял я так, чтобы они не подползли к траншеям. Понял?

— Голова ты куриная, да у траншей-то мы их и без тебя из автоматов прикончим. А вот на дальних дистанциях должон бить ты, из пулемета. Ясно?

— Должон, должон… Ты и говорить-то не умеешь. А у меня, брат, среднее образование, да еще курсы специальные… Чай, не меньше тебя смыслю.

— В бою, милой, не только образование, а и смекалка требуется. У меня, к примеру сказать, и без курсов на счету больше полсотни уничтоженных фашистов…

На этом спор оборвался: солдаты заметили меня и быстро переменили тему:

— Махорки дали сегодня богато.

— Махорки-то богато, а вот сто граммов стали какими-то махонькими…

Я сделал вид, будто ничего не слышал, и прошагал мимо приостановившихся бойцов.