Когда гремели пушки

Едва рассеялся ночной мрак, я был уже в пути. Дул северный ветер. Мела поземка. Ориентироваться было трудно. Наш самолет По-2 швыряло из стороны в сторону. Иногда казалось, что он вот-вот перевернется…

Над хутором Буденный, где размещался штаб танкистов, летчик вдруг развернул машину и стал кружить возле балки. Мне подумалось, что он ищет место для посадки. Но причина была в другом: на хутор заходило с десяток «хейнкелей». Они сбросили бомбы и легли на обратный курс. Только после этого мы сели у окраинных домиков. Оказавшийся поблизости командир танковой бригады доложил, что фашистская авиация бомбила неудачно, жертв почти нет. Он же проводил меня к Ротмистрову.

Павла Алексеевича я едва разглядел сквозь пелену табачного дыма. Тут же был и его начальник штаба В. Н. Баскаков.

Ознакомившись более подробно с обстановкой и состоянием корпуса, я в свою очередь проинформировал Ротмистрова об общей обстановке в полосе действий армии и передал ему приказ командарма об ускорении наступления на Батайск, Ростов. Генерал Ротмистров — большой знаток тактики и оперативного искусства (до войны он преподавал в Академии бронетанковых войск) — был сильно удручен, когда узнал, что переоценил данные разведки об угрозе удара по левому флангу корпуса. Этот просчет привел к потере очень дорогого времени.

Стремясь наверстать упущенное, сам Ротмистров и его ближайшие помощники работали с удесятеренной энергией. На рассвете 19 января мехгруппа возобновила активные боевые действия. Однако противник успел уже подтянуть свежие силы, предпринял ряд контратак и остановил продвижение танкового корпуса к Батайску.

Ожесточенные бои пришлось вести 98-й стрелковой дивизии за населенные пункты Самодуровка, Резников и Красный. На рассвете 20 января мотопехота противника при поддержке значительного количества танков и артиллерии контратаковала ее в районе Самодуровка. Дивизия понесла большие потери и вынуждена была оставить этот населенный пункт. Однако вскоре подоспели части 2-го гвардейскою механизированного корпуса, и противник был снова выбит оттуда.

Бои с переменным успехом стали характерным явлением. Пройдя в тяжелых зимних условиях расстояние от Сталинграда до Ростова, все время испытывая при этом упорное сопротивление врага, войска армии как бы растворились на огромном пространстве. Удары наши становились все слабей, темпы наступления снижались.

И как раз в это время, 2 февраля 1943 года, Р. Я. Малиновский был назначен на пост командующего войсками Южного фронта. 2-ю гвардейскую принял от него генерал Я. Г. Крейзер.

В боевом составе армии также произошли некоторые изменения. Танковый корпус генерала Ротмистрова был изъят из нашего подчинения и отведен в резерв фронта. Вместо него в армию пришел 3-й гвардейский механизированный корпус, которым временно командовал генерал А. П. Шарагин (командир корпуса генерал-майор танковых войск Василий Тимофеевич Вольский был тяжело ранен и находился на излечении).

Новый командующий фронтом внес некоторые изменения в боевые задачи армий. В частности, 2-й гвардейской вместо наступления на Батайск и Ростов было приказано перегруппировать свои силы и нанести удар по противнику, находившемуся в районе Новочеркасска.

Перегруппировку мы закончили быстро и утром 12 февраля начали наступление на новочеркасском направлении. Сосредоточение на узком участке всех имевшихся у нас танков и основных сил артиллерии позволило нам успешно прорвать оборонительную полосу противника.

Теперь главную роль должны были сыграть механизированные корпуса. И мы с вновь назначенным, вместо умершего тов. Ларина, членом Военного совета армии Н. Е. Субботиным выехали туда, чтобы обеспечить координацию боевых действий на месте. Путь наш лежал прежде всего в 3-й гвардейский механизированный корпус, вводившийся в прорыв.

Противник отступал. Многие его подразделения, главным образом румынские, целиком сдавались в плен.

Румыны не хотели умирать за интересы фашистской Германии.

Погода стояла прескверная. Мелкая «крупа» сыпала как из сита. Все кругом застилал туман, серый и непроницаемый, как дым. Видимость ограничивалась несколькими десятками метров.

Пока мы тряслись в «виллисе», разговор шел главным образом о замечательной победе под Сталинградом. Она не имела себе равных в истории войн. Мы понимали, что стратегическая инициатива переходит в руки Советской Армии, и уже ощущали ее благотворное влияние…

Потом речь зашла о мародерстве вражеских войск. Субботин рассказывал, что в рюкзаках фашистских солдат и машинах офицеров полным-полно принадлежностей женского туалета и награбленных ценностей. Жадность у фашистов брала верх над всем. Она побеждала усталость и даже страх смерти.

Заговорили мы об этом не случайно. По всем дорогам наши бойцы конвоировали пленных. Многие пленные сгибались под непосильной ношей. Еще чаще попадались группы пленных немецких солдат, закутавшихся поверх своих пилоток в шерстяные дамские платки и обутых в валенки явно не армейского образца.