Когда я прижимал тебя к груди своей…

Когда б Лесажа хитрый демон
Моим желаньям мог помочь, —
Меня б вознес над домом всем он
На шпиц Марии в эту ночь.

Раскрыв все крыши старой Гранты,

Он мог бы в залах показать,
Как спят и видят там педанты
За голос – луг иль лавку взять.

И Пальмерстона бы, и Пэтти

Увидел я в числе ловцов,
Влекущих в выборные сети
Как можно больше голосов.

Вот избиратели все кучей

Лежат, толпа усыплена;
Им благочестье – щит могучий
И совесть их не будит сна.

Лорд Г. – тот быть спокоен может;

Не глупы парни: ясно им,
Что к производству он предложит
Их одного лишь за другим.

Все знают: выгодных местечек

Большой у канцлера запас;
«Вот мне бы» – мыслит человечек
И ухмыляется сейчас.

Но ночь бежит; сном безмятежным

Пусть спят себе лентяи там;
Я обращусь к твоим прилежным,
О alma mater, сыновьям.

Ища наград колледжа честно,

Вот кандидат долбит урок;
Полночный час; в каморке тесно;
Он рано встал и поздно лег.

Сомненья нет: ценой стараний

Он все награды заслужил;
Для бесполезных разных знаний
Потратил он немало сил;

Он стих аттический скандует,

Не зная отдыха, – хоть плачь;
Под тяжким бременем тоскует
Математических задач;

То вздором Силя ум свой мучит,

То в треугольник углублен,
Обедов сносных не получит,
В латыни ж варварской силен.

Для исторической же Музы

За то всегда он глух весьма:
Ему квадрат гипотенузы
Важней ученого письма.

А впрочем он один лишь, бедный,

Страдает от таких трудов;
Зато вдвойне забавы вредны
Других – отчаянных голов.

Пиры их взору нестерпимы,

Разврат с позором слит вполне,
Игра и пьянство там любимы,
И разум топится в вине.

Иное дело – методисты:

Реформы на уме у них;
Они поют, смиренны, чисты,
И молят за грехи других.

Одно у них пришло в забвенье:

Что гордость духа, лишний пыл —
Все их хваленое смиренье
Лишают большей части сил.

Но вот уж утро… Отвращая

От них свой взор, что вижу я?
В одеждах, белых поспешая,
Чрез луг бежит людей семья;

Часовни колокол их рьяно

Зовет… Вот смолк он… В тишине
Небесной песнью звук органа
Волнами стелется ко мне,

И вместе с ним несется звучно

Трель королевского певца:
Но эту песню слушать скучно,
Кто раз прослушал до конца.

Наш хор, – он ниже снисхожденья:

Из новичков составлен он
И стоит только осужденья,
Как грешных карканье ворон.

Когда б Давид услышал пенья

Своих псалмов в таких устах, —
Псалмы б он отнял, без сомненья,
И разорвал бы их в сердцах.

Евреям пленным на Евфрате

Тиранов власть велела петь
О бесконечной их утрате
И о беде своей скорбеть.

О, если б так

они запели, —Со страха ль, ум ли б подсказал, —
Они б легко достигли цели:
Сам черт их слушать бы не стал!

Но что ж пишу я? Скучно стало…

Кой черт начнет меня читать?
Перо скрипит, чернил уж мало…
Конечно, мне пора кончать.

Прощай же. Гранта! Налеталась,

Как Клеофас, душа моя;
От темы Муза отказалась,
Устал читатель, – да и я.

1806

Н.А. Холодковский