Когда я уйду

— Он очень странный в последнее время. Много пьет… Сегодня вечером, когда я вернулась из магазина, он ждал меня в гараже. Начал орать, что я плохо убираю, в доме клопы. Я убежала, а он начал бросаться вещами. Зеркалом. Чуть в меня не попал. Я закрылась в ванной. Он молотил в дверь, даже дырку пробил.

Она вздрогнула.

— Потом все стихло. Я вышла, смотрю, а он тут все разнес. Входная дверь открыта. Я думала, он ушел. Хотела в комнату пойти, собрать вещи и убежать до того, как он вернется, но дверь закрыта. Он ее шкафом подпер. В щелку не пролезть. Лежит там на кровати… Не знаю, жив или нет.

— Надо звонить в «девять-один-один»!

— Ты что! Он же в полиции служит! Его уволят!

— А если он там мертвый? Что важнее?

Люк разблокировал телефон. Надо было сразу звонить, как только он стекло увидел.

Энни схватила его за руку.

— Не звони, он меня убьет!

У нее по лицу текли слезы. Люк разглядел алые царапины на щеке — должно быть, осколки задели.

— Ладно. Стой здесь, а я пойду посмотрю. Чуть что, звони сама.

Энни схватила телефон.

— Конечно! Честное слово.

Она обхватила колени руками и уронила голову.

Ну и жизнь… Пару часов назад Люк волновался, что придется на прощание целовать Фелисити. А теперь он идет в комнату, где валяется мертвецки пьяный полицейский с табельным оружием… Люк толкнул дверь, раздался страшный скрежет. С трудом, но она поддалась. Он снял пиджак, бросил его на пол и навалился на дверь всем весом, затем протиснулся в открывшуюся щель.

Раньше Люк никогда не заходил к ним в спальню. Все было перевернуто вверх дном. Зажженная лампа без абажура стояла на полу. Дверь в ванную была открыта, на кафеле валялись полотенца и одежда. Справа, похоже, находилась гардеробная, однако вещи и обувь были разбросаны в беспорядке. Что тут творилось?

Брайан лежал лицом вниз на кровати в одних трусах и тихо храпел, на подушку из приоткрытого рта бежала слюна.

На прикроватном столике стояла какая-то бутылка, как от лекарства, но без этикетки. Вокруг были рассыпаны таблетки. Дюжина пустых бутылок из-под пива.

Он смешал алкоголь и снотворное? Все ясно. Надо увести отсюда Энни.

— Люк! С ним все хорошо? — раздался шепот из приоткрытой двери.

Надо же, после всего она еще о нем беспокоится…

— Спит.

В мусорной корзине у кровати лежали несколько салфеток. Люк схватил ее и смёл туда все с ночного столика. Хотя ему и плевать на Брайана, все же нельзя, чтобы тот спьяну проглотил лишнюю дозу.

Да уж, Энни одна не справится, убирать придется долго… Но это все потом, а сейчас ей нельзя тут оставаться. Пусть переночует у него.

Глава 23

— Принесу тебе чистую одежду. Пижама подойдет?

Люк щелкнул выключателем в холле, и Энни вздрогнула от яркого света. Наконец разглядев ее, Люк охнул: волосы взъерошены, на щеке запекшаяся кровь — царапины от осколков, на правом предплечье налился огромный синяк. Но хуже всего глаза — покрасневшие и распухшие. Слезы говорили о боли душевной, а это хуже, чем синяки и царапины.

— Да, конечно.

— Ты иди приляг на диван, а я принесу. И поесть что-нибудь тоже.

Энни кивнула и сбросила с ног теннисные туфли, которые схватила, в спешке убегая из дома. Когда Люк выходил из комнаты, оставив на кровати полуголого храпящего Брайана, в голове у него билась одна мысль — поскорей увести Энни. Она неохотно, но послушалась. Слишком растерялась, чтобы противиться. Про себя он решил, что обсудить прием наркотиков и домашнее насилие можно потом — на безопасном расстоянии.

Люк пошел вверх по лестнице. Энни вдруг вскинула голову.

— Только не пижаму Натали, ладно? Какой-нибудь твой старый свитер пойдет.

Он кивнул, подумав, что более странно — Энни в одежде его жены или в его старом свитере. Сперва он даже хотел порыться в шкафу у Мэй, хотя вряд ли бы там что-то нашлось.

Люк поднялся к себе и выбрал для Энни любимые фланелевые штаны и хлопковую серую футболку, которая значительно уменьшилась в размерах после его первых опытов со стиральной машинкой. Он сложил вещи на комод и быстро переоделся сам, бросив одежду, в которой ходил на свидание, в корзину для грязного белья. Обычно летом Люк спал в одних трусах, однако сейчас отыскал себе другие штаны и просторную футболку.

— Надеюсь, нарядец сгодится! — сказал он, спустившись в гостиную.

Энни сидела спиной к нему на диване и, закрыв лицо руками, тихо всхлипывала. Люк положил руку ей на спину, ощутив под ладонью атласную ткань блузки.

— Эй, я не дам тебя в обиду.

Она подняла голову. Влажные струйки на щеках мерцали в тусклом свете. Люк потянулся за салфетками на кофейном столике. Чего-чего, а бумажных салфеток у них в доме было навалом.

— Спасибо. — Наверное, он последний человек, которого ей сейчас хочется видеть. Ведь ему известна тайна, которую Энни Гурелла тщательно скрывала.

Ладно, поговорить можно и потом — утром или через неделю, не важно, — главное, чтобы слова больше не причиняли острой боли.

— Если что-нибудь понадобится, скажи.

Люк повернулся, но Энни схватила его за руку.

— Не уходи.