Когда я уйду

– Хороший мальчик, – воркует он, почесывая его шейку. Бенни благодарно стучит хвостом.

Между нашими ногами все еще несколько дюймов пространства, но расстояние кажется гораздо большим. И я гадаю, откуда взялось ощутимое напряжение. Неужели росло постепенно и только сейчас оказалось настолько велико, чтобы его заметила я? Или выскочило неизвестно откуда, как незваный гость, и нагло уселось между нами на диване? Джек тоже его чувствует?

Я, как девушка на первом свидании, осторожно придвигаю к его коленке свою, пока они не соприкасаются. Пока для напряжения не остается места. Но теперь моя нога неловко касается его ноги. Он как ни в чем не бывало стискивает мое бедро, и я перевожу дыхание, которое сдерживала до сих пор, сама того не понимая.

Джек прижимается ко мне.

– М-м-м-м-м, – мычит он, утыкаясь холодным носом мне в шею. – Ты такая теплая.

Его рука медленно ползет по моему бедру и застывает. Джек неделями не касался меня вот так. Я полагала, это потому что слово «рак» убивает его либидо, как и мое.

До этой минуты.

– Хочешь… – шепчет он, нежно сжимая мою ногу, словно проверяя персик на спелость.

Какая-то малая часть меня хочет. Хотя бы для того, чтобы раз и навсегда прогнать незваного гостя в виде напряжения. Или, по крайней мере, на несколько застывших моментов.

Но мое тело не реагирует на эту цепочку рассуждений и остается неподатливым, оцепеневшим. Я кладу свою руку на его ладонь, осторожно останавливая движение вверх.

– Прости. Я очень устала.

Он выпрямляется и откашливается.

– Ну конечно, – говорит он, погладив мое бедро в последний раз, прежде чем запустить пальцы в жесткий мех Бенни.

Я немедленно жалею о своей реакции, не потому что хочу секса, но потому что мне не хватает тяжести, тепла его тела на моем. Я жажду затеряться в его объятиях, но не хочу производить ложное впечатление. Поэтому сижу, гадая, не слишком ли скоро его руки обовьются вокруг кого-то другого.

Кого-то с волосами цвета трюфелей.

Глава 15

В пятницу утром, прежде чем ехать в Эмори, я перечитываю профиль PW147. Бесполезное занятие. Потому что вчера я перечитывала его столько раз, что запомнила наизусть.

Я закрываю ноутбук и клянусь мысленно сочинить идеальный мейл по пути в Эмори.

Схватив корзину с овощами, купленными на фермерском рынке для Сэмми в благодарность за клумбу, я иду к задней двери. И только когда уже почти спустилась вниз, до меня вдруг доходит. Дверная ручка не застревает!

Я смотрю на солнце и гадаю, связано ли это с температурой. Интересно, а прошлой весной ручка тоже не застревала? Может, дело в том, что твердые предметы в тепле расширяются, а в холоде сжимаются, и поэтому в некоторые дни дверь почти невозможно открыть? Что-то из физики, давно позабытое. Но нет, не помню, чтобы она не заедала. Может, я просто не замечала?

Я иду по двору Сэмми и оставляю корзину на ее переднем крыльце. На коврике из натуральных волокон, на котором черными буквами выткано «Добро пожаловать всем». Я и раньше хотела поблагодарить ее, но не отходила от компьютера. Лучше поздно, чем никогда.

Я поправляю каталожную карточку, которую привязала лентой к ручке корзины.

«Спасибо за то, что ты такая хорошая соседка».

Потом я иду к машине и включаю радио, готовясь к полуторачасовой поездке в Атланту.

К тому времени, как я останавливаюсь на парковке для пациентов в Эмори, я все еще не знаю, что написать PW 147. Но я продумала ее с Джеком совместное будущее вплоть до трех идеальных детишек. Двое старших, естественно, будут посещать школу «Айви Лиг». Третий, прирожденный бунтарь, будет ходить в школу современного искусства целый год, прежде чем уехать за границу, чтобы найти себя.

Эти мысленные упражнения одновременно утешают и деморализуют. Они приятны и болезненны.

То же самое, что и церебральная форма членовредительства. Все, чего я абсолютно не понимала на лекциях по психологическому и личностному расстройству, теперь внезапно обретает смысл.

Я продолжаю тешить себя извращенными фантазиями во время МРТ и анализов крови. Я уже гадаю, куда пара удалится на покой, если она одобрит мечту Джека купить пляжный домик на Кейп-Коде, где наши… то есть их внуки смогут покупать жареных моллюсков с сомнительных уличных лотков, и рыть в песке путь до самого Китая, и засыпать там, где застанет сон, а их сгоревшие на солнце носики будут высовываться из чистых прохладных простыней…

Но тут в комнату входит доктор Ранкофф с папкой.

– Как вы себя чувствуете? – спрашивает она, с интересом изучая мое лицо.

– Хорошо, – механически отвечаю я, как отвечаю всем, кто задает мне этот вопрос весь месяц. Но на этот раз останавливаюсь, обдумывая его. Она спрашивает не из вежливости и не из гнусного любопытства. Она спрашивает потому, что это важно для исследования: знать, как в действительности я себя чувствую. И произведя быструю мысленную инвентаризацию, понимаю, что чувствую себя неплохо. Даже хорошо. С тех пор как мне поставили стент, я ощущаю прилив энергии, голова не болела ни разу и…

– Ваша кожа выглядит гораздо лучше, чем две недели назад. Розовая, – кивает она.

– Спасибо.